Дыхание - [6]

Возможно, если я все же соберусь повторить этот шаг, мне придется миновать поля проигранных сражений с еще не убранными душами и вороньем, обгладывающим шепот, или, что еще хуже, пройти по тем полям, где нет ни призрака, ни звука, ни капли крови, ни бога смерти, ни смерти богов, но только безразличное эхо, воронкой увлекающее звук.

Когда от меня требуют написать биографию, что случается довольно часто в этой стране, я чувствую растерянность. Понимаю, что нужно начать с самого начала, с самых отдаленных событий - и это пропуск в никуда.

Как я уже сказал, все началось очень давно. Когда Тор молотил своей кувалдой, мой бедный череп служил ему наковальней. Искры, создавшие мир, давно угасают, но с тех пор ничто не может избавить меня от памяти тех первых дней, окутанных туманом. Разум должен быть алмазной кометой, а иначе зачем ему быть? Я читал в книгах, что кое-кто в России бывает счастлив, но родившись в этот раз я понял, что попал не в ту страну. Мой 1D-отец явно ошибся. С самого начала все пошло неудачно. Наш легион разбит на подступах к

Небесному Иерусалиму. Мой император распустил гвардию и скрылся где-то на островах в Млечном архипелаге; он приказал надеяться. Так я остался один на пыльных улицах Закутска.

Совсем недавно жизнь текла как джем и я не задумывался ни о чем трансцедентном. Был женат на Светлане, жил в каком-то пригороде на окраине области, придатке к большому заводу и паре звероферм, и вместе с бухгалтером Кешей возделывал ниву издательского бизнеса. В конце концов мы оказались крупно должны бандитскому банку. В один прекрасный день ребятки предупредили нас, что шутки кончились и у нас начались проблемы. Мы навели справки.

Похоже, мы попали.

Я никогда не представлял себя в настолько глупой ситуации. На все вопросы жены и Кеши я отвечал смехом. Счетчик наворачивал космические суммы.

О возврате не могло быть и речи, но Кеша ничего не хотел знать. Впрочем он держался молодцом, лишь на пару минут сорвавшись в отчаяние. Кеша все просчитал. Вариант лишь один: мне нужно ехать в облцентр, открывать новую фирму и срочно делать миллион долларов. Гениальная идея. Проще не бывает.

Но, с другой стороны, это единственный выход. Кеша собрался было стоять насмерть, не выдавая врагу мой новый адрес, но в конце концов мы пришли к соглашению, что спрос за все проблемы - с меня, заварившего кредитную баланду. О семье забыть.

Развод. Вдвоем с супругой мы отрепетировали проклятия в мой адрес. Клянусь, той постановке позавидовал бы сам Эйзенштейн.

Так или иначе, теперь я мог вернуться в Закутск. Я покидал пристанище скорбей с легким сердем. Да, спрос только с меня, но от меня ничего не зависит.

Сфера чистой случайности. Медвежье воспитание говорило мне: жаль, что тебя не убъют, максимум покалечат, и это самое унизительное. Скорее всего, братки уже приготовили один из своих вариантов. К примеру, я открываю фирму, беру кредит, все деньги отдаю, а потом получаю долгую задумчивую судимость или отправляюсь кормить червей. Не сгинуть мне на поле брани, ведя в атаку легион. Позорная, типично российская история. Но будь что будет. Я не нуждался ни в жизни, ни в смерти. Такое мироощущение. Свежий воздух с привкусом крови.

Не утруждая себя поиском углов, я жил в редакции

“Еврейского шахтера”, где по сей день секретарит

Ахмед. Ночевал на пестром диване в приемной под гобеленом “Моисей выводит бригаду стахановцев из запоя”. Дни коротал в секретарской. Что ни день, то анекдот. Ахмед еще не вспомнил, что он суфий, но его приколы многозначительно терялись в моих извилинах, как дервиши на улочках Ургенча. Он умудрялся сдавать очередной номер газеты в перерывах между стаканами испанского портвейна и в реве Queen и Pink Floyd, ибо я врубал магнитофон на полную мощность. Бзик Ахмеда

- компромат. Он прирожденный журналист, актер на подмостках общественных заблуждений. Чем надуманнее

факты, тем больше вероятность, что Ахмед занесет их в особую папочку. “Правда никому не интересна”, пояснил Ахмед. Правда наводит скуку. Негде порезвиться. Не то чтобы он верил в этот бред - просто ему нравился процесс изобретения изнанки, пока он сам не угодил под волну пиара. Короче говоря, в суфийских притчах с грифом “секретно” минула осень.

Зимой я оказался в этой квартире.

Было свободно, хоть и несколько однообразно. Я лежал на матраце, почитывал французскую классику и обсуждал с Отцом перспективы иудаизма в Конго. В конце концов закончилась последняя книга Пруста, а вместе с ней и терпение, и одним морозным утром на пороге квартиры возник Грегуар.

Он только что вернулся из Брюсселя, где сейчас расквартирована штаб-квартира Пурпурной когорты. Не без облегчения Грегуар сообщил, что отныне он вольная птица. “Я даже согласен стать гражданским человеком, но ведь в России это невозможно”, сказал Грегуар и показал перстень с черепом - знак принадлежности к охранному агентству, которое предложили ему возглавить. Моя история сразу настроила его на деловой лад. Следующим днем мы отправились решать проблему. Грузный небритый дядя с интересом пролистал мои переписку с банком, цыкнул фиксой и заключил: