Дыбенко - [83]
Неожиданно Дыбенко получил телеграмму от Подвойского: его вызывали в Киев. Не мог понять, зачем в столь неподходящее время понадобился начальству. За себя оставил Федько.
— Держись, Иван Федорович. Я быстро вернусь.
Очень хотелось встретиться с Коллонтай. Разыскал ее в агитпоезде. Уединившись, она составляла листовку-обращение к защитникам Киева. Александра Михайловна теперь народный комиссар агитации и пропаганды УССР. «Как я счастлива, что я в Киеве, что я на созидательной работе», — вспоминает она о тех днях.
Коллонтай обрадовалась Дыбенко, но сказала, что, зачем его вызвали, она не знает; Подвойского в Киеве нет, он где-то на передовых позициях. Позвала Павла на завод «Арсенал».
— Оттуда сейчас отправляется очередной отряд на фронт. Выступишь, расскажешь о героях славной Крымской дивизии, воодушевишь людей… Это так важно, ведь враг у стен города…
Под Киевом шли кровопролитные бои, деникинцы рвались в город… Одесса, Вознесенск, Черкассы, Переяслав уже заняты белыми. На линии Жабокричь, Крыжополь действуют петлюровцы, далее к югу — румыны и рыскают шайки многочисленных атаманов, повсеместно терроризируют население, вселяют панику.
…Дыбенко встретился с Подвойским. Все выяснилось; вернувшись поздно вечером в гостиницу «Континенталь», где они жили с Коллонтай, увидел в номере Подвойского. Поздоровавшись, Николай Ильич без предисловий объявил, что ЦК принял решение послать группу заслуженных красных командиров в Москву, в Академию Генерального штаба.
— Ты в числе первых.
Дыбенко стоял ошеломленный. Ехать учиться в такое время?!
Заложив руки за спину, Подвойский молча ходил по комнате, потом, повернувшись, остановился перед Дыбенко, стал говорить как-то очень резко. Да, время действительно архитяжелое, но стране нужны свои полководцы, нужны не только для разгрома Деникина и прочих царских генералов; красные командиры нужны армии, которой предстоит защищать социалистическое государство. Напомнил, что академия создана по личной инициативе Владимира Ильича Ленина.
— Мы привлекаем бывших царских офицеров, — продолжал Николай Ильич, — а они нередко предают, бросают нас в критические моменты. «Попробуйте, — говорят, — большевики, сами командовать». Конечно, командуем неплохо, помогают и старые, верные нам кадры. Вот и в академии среди преподавателей встретишь старых профессоров — знатоков военного дела. Их опыт и эрудиция сослужат нам добрую службу.
Подвойский опять помолчал, походил по комнате, спросил:
— Правильно ли мы поступили, предложив Григорьеву и Махно служить Советам? — И сам ответил: — Да, правильно! Чтобы освободить Украину от кайзеровских войск и пришедших им на смену англо-французских оккупантов, от петлюровцев и белогвардейцев, требовалось срочно создать регулярную Красную Армию; брали и таких, как Григорьев, Махно и им подобные, зная, что доверять им полностью нельзя, что они могут изменить, переметнуться на сторону врага… — И вдруг резко оборвал фразу, чуть помолчав, сказал, что Дыбенко должен выехать в Москву.
Дыбенко мечтал о военном образовании, не раз говорил с Коллонтай об этом. Но покидать фронт, когда враги захватили огромную территорию страны, находятся в Донецком бассейне, в Крыму, в Орловской и Воронежской губерниях, в Царицыне… Сказал об этом наркому.
Подвойский оставил Дыбенко на некоторое время в своем распоряжении..
Вернувшись за полночь в гостиницу, Коллонтай сообщила о гибели Анатолия Железняка 26 июня под станцией Верховцево. Он тоже воевал в 14-й армии, командовал бронепоездом. Попали в окружение, решили пробиться. Анатолий, высунувшись из тамбура, стрелял из нагана по наседавшим белякам. Был смертельно ранен. Его похоронили в Москве на Ваганьковском кладбище.
Дыбенко любил этого славного матроса, много сделавшего для Советского государства.
— Теряем лучших моряков! Вечная тебе память, дорогой товарищ Железняк!..
Ожесточенные бои не утихали ни днем ни ночью. В двадцатых числах августа белополяки захватили Житомир и Новоград-Волынский, двадцать пятого петлюровцы ворвались в Фастов и Белую Церковь, тридцатого — в Киев. Назавтра в город пришли и деникинцы…
В тяжелое время уезжал Дыбенко на учебу.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ПОСЛЕДНИЙ РЕШИТЕЛЬНЫЙ
…Академия Генерального штаба, так она тогда называлась, открылась в ноябре 1918 года в Москве, на Воздвиженке, в особняке бывшего «Императорского общества охоты». Но уже в апреле отправили сражаться на Восточный фронт всех слушателей — сорок «ускоренников» (так их называли). Перед ними с речью выступил Ленин. «Победа будет за нами», — сказал Владимир Ильич в заключение.
Через полгода, в ноябре девятнадцатого, занятия в академии возобновились. Вернулись «ускоренники» для продолжения учебы, прибыли новички — сто восемьдесят три красных командира. Все участники Октябрьской революции, герои гражданской войны, кавалеры ордена Красного Знамени. Первым в списках слушателей по алфавиту Дыбенко Павел Ефимович.
В одной из аудиторий он встретил тоже недавно приехавшего Ивана Федько. Оба несказанно обрадовались. «Будем вместе грызть гранит военных наук», — сказал Дыбенко, обнимая своего боевого заместителя.
В книгу вошли две повести: «Командарм Дыбенко», в которой рисуется образ одного из героев Великого Октября и гражданской войны, первого наркома Красного Флота, талантливого военачальника Павла Ефимовича Дыбенко, и «Тревожные тропы», в которой рассказывается о героических действиях военных моряков и партизан в тылу врага в годы Великой Отечественной войны. Книга рассчитана на массового читателя.
В сборника очерков И. М. Жигалова «Свет маяка» рассказывается о воинах флота, их боевых делах в годы минувшей войны и в мирное время. Читатель найдет в книге немало волнующих страниц о геройских подвигах моряков, дружбе, товарищеской выручке в бою, верности воинскому долгу, присяге.Писатель Иван Жигалов хорошо знает суровую морскую службу. Получили известность его книги «Юнга с брига „Александр“», «Штормовой океан», «В море — дома», «На земле и на море».Имена некоторых героев, о которых идет речь в очерках, автором изменены.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.