Дыбенко - [7]

Сменный Охота внешне не отличался от других унтер-офицеров, но на матросов он не кричал и не ругался. Уже в годах, с появившейся сединой на висках, морщинами под глазами. Занятия проводил интересно, на вопросы отвечал спокойно, обстоятельно. Объясняя действие какого-то механизма, приводил случаи «из жизни», особенно из недавней русско-японской войны, к которой, как заключил Дыбенко, Охота относился отрицательно, но подвигами русских матросов и солдат восхищался.

Однажды после приказания вахтенного: «Кончать занятия!» — Охота отпустил смену, а Дыбенко попросил задержаться.

— Поможешь разобрать вот это, — указал он на ящик.

Охота часто задерживал матросов, и Павел, оставшись с глазу на глаз со сменным инструктором, ничего необычного в этом не усмотрел.

— Открой, — проговорил Охота, указав на ящик. — В нем заглушки — детали, служившие для временного или герметического закрытия корабельных трубопроводов. Завтра на занятиях я расскажу, как умели ими пользоваться наши храбрые матросы Порт-Артурской эскадры. — Сменный помолчал. — Но задержал я тебя по другому поводу. Хочу вот о чем спросить: ты знаком с Филатовым?

— Первый раз слышу, — поспешил ответить Павел, почуяв подвох.

— И Львова не знаешь? — Охота улыбнулся. — Не будем играть в прятки, — серьезно проговорил унтер-офицер. — Да и времени у нас нет. О тебе я все знаю. И что значишься в «неблагонадежных», мне известно. Недавно из Риги вернулся приятель, встречался он со Львовым и Филатовым, те просили передать тебе привет… А теперь внимательно слушай и мотай на ус…

Узнал Дыбенко, что Охота, Филатов и Львов — большевики, давние друзья, вместе в РСДРП вступили, участвовали в кронштадтских восстаниях 1905 и 1906 годов.

— Знаю, Дыбенко, ты уже не новичок в подпольных делах, умеешь держать язык за зубами, — продолжал сменный. — Но учти, за тобой следит матрос Шмелев. За ним мы тоже присматриваем. Тебе нужно сделать вот что…

Охота назвал пять матросов и пояснил, как проверить их и привлечь к подпольной работе.

— Гляди в оба, — сказал сменный. — В прошлом году на «Двине» был провал, провокатор затесался. Знал, к счастью, он мало, поэтому, хоть и были арестованы хорошие ребята, основное ядро подпольщиков удалось сохранить.

Дыбенко вскоре овладеет «конспиративным механизмом» подпольщиков «Двины», так называемой «системой пятерок», и позднее в своих воспоминаниях запишет: «Что это значит? Это значит, что если я достаточно проверен, тогда мне поручают завербовать пять товарищей, с которыми я и поведу работу. Каждый из пяти завербованных знает только меня как организатора, но совершенно не знает других членов «пятерки»… В случае провала… арестовать могли только двоих человек, следов к другим не было, никаких списков «пятерка» не вела».

Как-то Охота пригласил Дыбенко в трактир «Волна». В Кронштадте множество питейных заведений: портерных, трактиров, чайных, закусочных, буфетов, где продавалась водка — «крокодилова слеза» — рюмками, бутылками. Матросам и солдатам не возбранялось посещать кабаки. Командиры, а особенно старшие офицеры, старались не замечать, если нижние чины возвращались с увольнения под хмельком и с синяками. «Такие политикой не занимаются». Подпольщики же в портерных и трактирах устраивали деловые свидания, решали важные политические вопросы.

— Заметил, ты к «зеленому змию» равнодушен, — говорил Охота, — похвально. Я тоже мало пью и редко, но в портерные заглядываю. Переоденусь в цивильное платье и забегу поглазеть да послушать, о чем говорит народ. Пить нам — подпольщикам — нельзя. Но иногда для пользы дела, перед тем как возвращаться на корабль после деловых встреч, загляни в «Прибой», он самый близкий, «причастись», тогда вахтенный не станет придираться…

На следующий день Дыбенко отправился на Цитадель-скую улицу, легко разыскал одноэтажный домик, в котором Охота снимал комнату у вдовы боцмана, погибшего во время боя в Цусимском проливе.

— Входи, входи, — пригласил хозяин. — Живу холостяком, в молодости некогда было жениться, а теперь уже поздно.

Павлу понравилась комната: ничего лишнего, много света. На подоконниках двух окон цветы. Два венских стула, кушетка, платяной шкаф. Из него Охота достал одежду.

— Примеряй, матрос, костюм телеграфного техника.

Рубашка, пиджак, брюки пришлись впору, даже фуражка с техническим знаком была в аккурат.

Трактир «Волна» располагался в самом людном районе близ Цитадельских ворот.

Охота рассказал о достоинствах трактира: в нем чисто, порядки строгие, пей сколько влезет, но не теряй рассудка. Нельзя браниться.

Посещали «Волну» рабочие и грузчики военного порта, мастеровые, судостроители, извозчики, солдаты пехотных полков и крепостной артиллерии, матросы. Имелись в «Волне» и отдельные «кабинеты» — крохотные каморки.

В кабинет их проводил половой, рыжеголовый краснощекий здоровяк. Закрывая дверь, угодливо согнул спину, заискивающе произнес:

— Буду рядом-с. Покличете-с.

Комнатушка на половину окна, вторая половина отошла к соседнему «кабинету». По стенам узенькие диванчики, закрытые серыми чехлами. На столе графин водки с лимонными корочками, квас, закуски.