Дьявольский полдник - [17]

К а т я (вскакивает). Что ты сказал?

Й о г а н. Что я сказал… Пилот, который с Бородина уходил… Он курсом старше, у них практика позже началась… Он и сказал.

К а т я. Ритка? Не может быть…

Й о г а н. Прости, не хотел тебя расстраивать.

К а т я. Ритка, бедная… Ты врешь! Ты специально! Я тебе не верю! (К а т я отворачивается, потом медленно идет к шалашу.) Ты врешь… Скажи же, что ты врешь…

П а ш к а. Ну и дурак же ты, Йоги… Не так надо было. Взял и брякнул. (К а т я прячется в шалаше.)

Й о г а н. Я никогда не вру, понятно? А как мне еще с вами, романтиками? Вас же ничем не проймешь! Зло, понимаете ли, должно быть наказано. Черт бы вас всех побрал! Ты, что ли, не знаешь про Мориса Д-дюпона, дружка твоего из Нанта, специалиста… по войнам двадцатого века? (В сторону шалаша.) Слышь, Алекса? Бегали они за неким невзрачным австрийским солдатиком по фамилии Шикльгрубер. Только в той п-проклятой атаке под Ипром неведомые силы взяли, да и спасли будущего, понимаешь, фюрера. А те ребята из Сорбонны и Кембриджа траванулись горчичным газом, причем — все до единого… И никто из них не вернулся. П-продолжать?

П а ш к а. Это все хрестоматия. Они не знали про Полдник.

Й о г а н (вскакивает и начинает ходить вокруг костра). Все они знали. И про то, что время д-дискретно, и про то, что эти самые прорехи, по легенде… Я подчеркиваю — по легенде! Что во время их появления можно менять Историю. Спасать миллионы людей…

П а ш к а. Дискретные пятна доказаны!

Й о г а н. Теоретически! А на практике любое вторжение в историю выходит боком! Сколько уже ученых погибло! Нет, они все лезут и лезут… Лезут и лезут!

П а ш к а (зло). Как будто я тут не в теме. Как будто я тут первокурсник, а ты — препод занудный по Основам перемещений.

Й о г а н (в сторону шалаша). «Препод»… Алекса, а знаешь, почему американцы назвали дыры во времени «Файф-о-клок сатаны»? А наши потом перевели как «Дьявольский полдник»?

П а ш к а. Ну поделись, поделись, теоретик.

Й о г а н (подходя к шалашу, изредка прислушиваясь). Так вот: Пол Ньюман, репортер «Нью-Йорк Таймс», брал интервью у президента К-кеннеди как раз во время вечернего чая. И предупредил его о будущем покушении в Далласе. Поскольку был не совсем репортером, а, скажем так, стажером Института мировой истории по двадцатому веку. Гарри Чинзано из Гарварда, специальность — мафиозные структуры Италии, США и России. Не слышали?

П а ш к а. Было что-то…

Й о г а н. К-кеннеди тогда только рассмеялся. А после трепанул своему пресс-секретарю, что, мол, пил чай с самим дьяволом. Оттуда и пошло. Поскольку через два дня президенту США разнесли череп в Далласе. А бедняга Чинзано так и не вернулся в родное тысячелетие. Пятое, если не ошибаюсь, от Рождества Христова. Говорят, сгинул в пыточных камерах Гуантанамо.

П а ш к а. Ну и что?

Й о г ан. Да так, ничего… Обидно.

К а т я (из шалаша, глухо). Чего тебе обидно?

Й о г а н. Концы в этой глуши отдать обидно, когда в наше время человечество уже достигло фактического бессмертия.

П а ш к а. Если ты про себя, то не велика обида.

Й о г а н. Что-с?

П а ш к а. Обида — это если ты за всю свою вечную жизнь не сделаешь ничего, кроме пары тощих брошюр по гоголеведению.

Й о г а н. Ну п-продолжай, п-продолжай…

П а ш к а. А мог бы… Совершить всего один поступок и… вечность эту свою целиком оправдать.

Й о г а н. Так, интересно… И что же это за п-поступок?

П а ш к а. Например, уберечь от печки второй том «Мертвых душ». И спасти любимого автора от безумия.

Й о г а н. Да ладно. Все наши психиатры твердят в один голос: с глузда он не сбивался. То была тяжелая форма депрессии. Просто он п-понял, что случилась т-творческая неудача. Второй том его и убил.

П а ш к а. А ты читал?

Й о г а н. Сохранились отрывки! Он истязал себя… Насиловал, мучал, заставлял писать. А потом понял, что ошибся в самой идее.

П а ш к а. Много ты знаешь… «Понял»! За одну его сожженную страницу можно смело отдать все ваши тысячелетние умствования. Ладно, господа биографы, на такой поступок вы не способны. Ну так предложите же хоть что-нибудь!

Й о г а н (яростно глядя на П а ш к у, упирая руки в бока). Хорошо… Хорошо! Вот что я п-предлагаю. Я п-предлагаю прекратить дешевое пижонство и тихо вернуться к нашим скромным курсовым работам. Я п-предлагаю просто наблюдать и фиксировать факты. К-каждому по своей теме. И вовремя отправить в деканат отчеты по практике… я п-предлагаю! Крис, ну признайся же, наконец, и нам, и себе: П-полдник — это легенда. Ни один наш опыт результата не дал. А ты все, как та баба…

П а ш к а. Какая еще баба?

Й о г а н. «Скачет баба и задом, и передом, а дело идет своим чередом».

П а ш к а. Алекса, ну вот что ты на это скажешь? Ну ведь опять чертова демагогия!

К а т я (выбираясь из шалаша, переодетая в блузку и джинсы). Говорила и говорю: надо продолжать, несмотря ни на что.

Й о г а н. Ну, не знаю. (Плюет, садится на бревно, ломает ветки.)

П а ш к а. Зато я знаю. И перестаю вас понимать, коллега. К своему удивлению, я слышу от вас не деловые предложения, а панические заклинания.

Й о г а н. Крис, ты авантюрист. Ты снова прешь своей бараньей башкой на тысячелетние завалы. Ты не признаешь факты! Ладно, сам… Ты жену молодую под удар ставишь! (С остервенением ломает ветки.)