Дьявольская королева - [151]

Это был огромный гугенот, тот, что угрожал мне два дня назад на моем официальном ужине. Он держал короткий меч и смотрел на меня, оскалив огромные желтые зубы. Гугенот занес руку назад, чтобы точнее вонзить в меня меч. Я попятилась, зацепилась ногой о чье-то мертвое тело и упала.

Ухмыляющийся гигант нагнулся надо мной и вдруг повалился на бок: его оглушил удар плоской стороной меча по голове. Наварр встал передо мной, в глазах — гнев, недоумение и отчаяние. Я посмотрела на него с надеждой — он меня не убил! — и воскликнула:

— Наварр!

— Катрин.

Голос его едва был различим в страшном шуме.

— Я хочу помочь! — закричала я. — Следуй за мной.

Но Генрих покачал головой, показывая, что не слышит, и протянул мне ладонь. Он поставил меня на ноги. Я взглянула за его плечо и увидела белый крест: швейцарец готов был поразить его мечом. Я охнула. Наварр быстро повернулся, чтобы отстраниться от удара, но у него не получилось. Кончик лезвия задел его лоб, и он рухнул на пол.

Я опустилась перед Генрихом на колени. Его веки затрепетали.

— Помогите нам, — прошептал он и затих.

Яркая кровь фонтаном взметнулась с его лба и потекла на ковер. Я задохнулась, расстегнула пеньюар, собрала подол юбки и прижала к ране. Швейцарец, склонившись над нами, собирался нанести Наварру последний удар.

Я закрыла Генриха своим телом.

— Убьешь его, — крикнула я, — убьешь и королеву!

Наварр подо мной зашевелился и застонал. Солдат в замешательстве опустил меч, попятился и вдруг тоже внезапно упал. Я подняла глаза и увидела молодого принца Конде. Тот округлил глаза при виде окровавленного Наварра, стащил с себя ночную рубашку и бросил ее мне. Из раны еще текла кровь, лоб Наварра распух, но череп не был пробит. Я обвязала голову Наварра рубашкой и посмотрела на Конде. Тот наклонил ко мне ухо.

— Помогите мне вытащить его отсюда, — велела я.

Конде не стал медлить, мы вместе поставили Генриха на ноги. Наварр был оглушен, его шатало, тем не менее он оперся на мое плечо и потащился вместе со мной позади Конде. Принц пробирался, выставив вперед меч и прокладывая нам дорогу среди швейцарцев и шотландцев. Некоторые из них, узнав меня, отшатывались.

Когда мы оказались в аванзале, где уже прекратилась бойня, Генрих всхлипнул:

— Почему?

С десяток его товарищей раскинулись на мраморном полу.

Я молчала. Наконец мы добрались до коридора. Взгляд Конде казался настороженным, но неприязни, которую я замечала раньше, в нем не было.

— Туда, — показала я принцу в восточном направлении.

Мы миновали лестницу — теперь там было тихо — и вошли в опустевшую галерею. Влажный ветерок шевелил занавески. На двух этажах под нами и во дворе, в тени огромного Вулкана, корчились жертвы. Генрих взвыл, глядя в окно. В его глазах застыл ужас.

Более сотни испуганных гугенотов выбежали из дворца во двор, где их уже поджидали швейцарцы с луками и алебардами. Возле западной стены лежали тела. В свете факелов с десяток орущих людей сбились в кучу, а лучники укладывали их одного за другим на скользкие от крови камни мостовой. Я прижала к губам кулак, удерживаясь от тошноты. Я отдала этот приказ, потому что боялась войны, потому что не хотела ненужных смертей.

Конде смотрел мрачно. Он был слишком потрясен и не мог говорить.

— Почему? — снова простонал Генрих и повернулся ко мне. — Зачем вы это делаете с нами?

— Мы не должны здесь стоять, — ответила я. — Они найдут нас, и вас убьют.

Я сняла со стены светильник и подвела их к маленькой двери в середине галереи. За ней находилась узкая винтовая лестница — секретный выход, известный только членам королевской семьи. От спертого воздуха перехватывало дыхание. Наварр качался, но нам удалось спуститься на три лестничных пролета в благословенно прохладный подвал и пройти мимо больших старинных винных бочек к темнице. Сняв со стены ржавый ключ, я открыла дверь. Конде помог своему кузену добраться до прибитой к стене полки, служившей в качестве койки. Генрих уселся и тяжело прислонился к каменной стене. Я вернулась наружу и закрыла на засов решетку. Мужчины вздрогнули от лязга металла.

— Что вы собираетесь с нами сделать? — осведомился Конде. — Устроите публичную казнь?

— Оставлю вас здесь, пока не решу, как быть дальше. Это единственное место, где вы в безопасности. Клянусь Богом, я не причиню вам вреда.

Генрих стянул с головы окровавленную рубашку и в недоумении взглянул на нее.

— Зачем вы убиваете наших товарищей?

Голос у него был мрачный и недоуменный.

— Потому что вы планировали убить нас! — возмутилась я. — Потому что сейчас ваша армия движется на Париж. Потому что вы хотели уничтожить дофина и меня, отнять трон у моего сына.

Генрих и Конде уставились на меня, словно я сняла перед ними ночную рубашку.

— Вы с ума сошли, — прошептал Конде. — Нет никакой армии.

Наварр осторожно приложил руку к распухшему лбу и прищурился, словно слабый свет лампы причинял ему боль.

— Откуда такая информация?

— Я получила письмо, которое ты отправил своему командующему, — пояснила я. — В нем ты говоришь, что захватишь Париж и добьешься отречения Карла.

— Это неправда! — воскликнул Конде. — Вы специально лжете, чтобы обрушиться на нас войной. Пардайан, Ларошфуко, мои товарищи. Вы убили их по чьему-то навету!