Дьявол в быту, легендах и литературе Средних веков - [31]

На язык современной психиатрии obsessio можно перевести паранойей на истерической почве, с бредом преследования. Подверженный демоническому натиску человек страдал от демона, даже когда его не видал. Он чувствовал беса незримым в воздухе, и это злое присутствие его удручало и волновало, наполняло тревогою и страхом. Люди чувствовали себя в жизни как в лесу, полном свирепыми разбойниками, которые вот-вот выскочат из-за кустов и совершат неслыханные злодейства. Уже говорено было о том, что присутствие демона наводит на человека тоску и страх. Маргарита не выносила Мефистофеля как человека и в конце концов узнала-таки в нем беса.

Мало-помалу незримое присутствие беса переходит в зримое. Он начинает пугать свою ослабевшую жертву, являясь ей в собственном виде или в какой-либо чудовищной метаморфозе. Великолепное изображение такого obsessionati мы имеем в тургеневском «Рассказе о. Алексея». Личному появлению беса может сопутствовать или предшествовать какой-либо специфический шум, обусловленный начинающимися галлюцинациями и иллюзиями слуха. Бесконечное число подвижников, начиная со св. Антония, слышало демонов ревущими, как львы, воющими, как волки, кричащими, как орлы, шипящими, как змеи. К келье св. Маргариты Кортонской[135]они приходили петь похабные песни. Других осыпали дикими оскорблениями, свирепою бранью, ужасными угрозами. Измучив зрение и слух, дьяволы убегали, поразив на прощанье и обоняние, потому что оставляли по себе такой отвратительный запах, какого не в состоянии устроить никакая химическая обструкция на земле. Иногда бесы набрасывались на неодушевленные предметы, швыряя их и портя, чтобы нанести убытки хозяевам, но это их система — против мирян, так как для монахов, защищенных обетом нищеты, уроны собственности предполагаются малочувствительными. Поэтому в домашнем обиходе подвижников бес трогает неодушевленные предметы только тогда, когда чрез то может непосредственно повредить его душе или телу. Так, св. Авраамия бес лишил крова, разрушив его келью, а в другой раз поджег под ним циновку. В трагедии Юлиуша Словацкого[136] «Лилла Венеда», очаровательно смешивающей веселый юмор с величайшим патетизмом, все эти подвиги совершает от имени дьявола слуга св. Гвальберта, плутоватый Сляз.

Святой Гвальберт.

Мошенник, ты мне келью сжег.

Сляз.

Не я,

Сжег келью Дьявол… я же, честный отче,

Тебя искал, чтоб жалобу принес на Дьявола…[137]

Пять лет подряд дьявол мучил св. Ромуальда[138], каждую ночь садясь ему на ноги. Святому Эгидию дьявол однажды вспрыгнул на плечи и так прицепился, что святой долго не мог его стрясти. Наоборот, бегинку Гертруду Аостскую[139] он носил по воздуху, равно как св. Франческу Римскую, которую вдобавок держал за волосы над жаровнею с раскаленными углями. Эту подвижницу он вообще мучил как-то особенно виртуозно. Так, однажды он неизвестно зачем привязал ее к полусгнившему трупу и катал по земле, как вязанку хвороста. Блаженную Христину Стоммельнскую[140] пачкал нечистотами. У св. Симеона Столпника Младшего[141] вырвал клок бороды. Св. Эверарда[142]бил по лицу беспрерывно день и ночь от Страстной пятницы до Троицына дня, то есть 52 дня подряд. Св. Николая из Флюэ опутал ежевикою[143]. В свв. Романа и Лупициния[144] и Дунстана швырял камнями. Св. Антония ватага дьяволов избила палками до полусмерти. На св. Ромуальда, когда он однажды запел какой-то особенно ненавистный дьяволам псалом, посыпались такие полновесные удары, что знаки их сохранились на всю жизнь. Св. Колету дьяволы не только били до беспамятства, но еще подбрасывали ей в келью трупы висельников. В Толентино хранилась, а может быть, и посейчас хранится узловатая дубинка, которою дьявол колотил местного святого Николая Толентинского[145]. Св. Иоанна di Dio («человека Божьего»)[146] дьявол не сконфузился избить в расцвете культурного и скептического XVI века!

От побоев черти переходят к угрозам против жизни — это испытали Франческа Римская, Моисей Эфиоплянин[147] и Катерина Шведская[148]. Св. Вильгельма Роскильдского[149] черти чуть не сожгли в постели, св. Альферия[150]; основателя знаменитого монастыря в Каве, спихнули с горы; пробовали удавить св. Антония Падуанского[151]; на св. Доминика[152] уронили камень из церковного свода. Иногда безобразия дьяволов возмущали небесные силы, и они приходили на помощь мученикам, хотя, как замечает А. Граф, помощь эта в католических легендах похожа на вошедшую в пословицу помощь Пизы. Так, однажды дьявол — кстати, в Пизе же — бил блаженную Герардеску, таскал ее по земле, топил в Арно; наконец, когда не только жертва, но и мучитель выбились из сил, явились ангелы и, в свою очередь, побили дьявола. Можно себе представить, что претерпевала св. Христина Стоммельнская, которую мучили 200 тысяч чертей! Спасать русскую Соломонию Бесноватую святые явились только на одиннадцатый год ее невыносимых мучений и всяческого глумления и позора, каким «скверняху» ее демоны. Про одного священника в Кёльне Цезарий сообщает, что черти преследовали и тиранили его даже в отхожем месте. Вообще можно по пальцам пересчитать святых людей, которые никогда не были жертвами дьявольского забиячества и насилия.