Дьявол в Белом городе. История серийного маньяка Холмса - [132]

Тем временем исполнительный директор Фрэнк Миллет неустанно прикладывал собственные усилия к развитию выставки и более широкому охвату экзотических тем и направлений. Он организовал лодочные регаты в бассейне у Суда Чести, и обитатели деревень на «Мидуэе» мерились силами друг с другом. Каждый вторник в вечернее время они соревновались, используя плавсредства, к которым привыкли на родине. «Мы хотим хоть как-то оживить поверхность лагун и водоема, – сказал Миллет в одном из интервью. – Людям порядком поднадоело смотреть на электроприводные корабли. Если мы сможем дать возможность туркам, жителям островов Южных морей, цейлонцам, эскимосам, американским индейцам поплавать по этому огромному водоему на их родных суденышках, это, разумеется, добавит определенную новизну, а также возбудит у гостей интерес к увиденному».

Миллет также организовал соревнования по плаванью между мидуэйскими «типами», как назвала их пресса. Эти соревнования проводились по пятницам. Первое соревнование состоялось 11 августа в лагуне: зулусские пловцы соревновались с южноамериканскими индейцами. В состязании приняли участие и дагомейцы, и турки: «некоторые из них обросли настолько, что скорее походили на горилл», подметила «Трибюн», отбросив антропологическую тактичность, свойственную тому времени. «Представители этих рас отличались от соперников отсутствием одежды, однако и тех, и других в одинаковой степени объединяла серьезность, с которой они отнеслись к задаче выиграть кусочки золота стоимостью пять долларов».

Серьезным успехом Миллета был большой бал, устроенный в «Мидуэе» вечером в среду, 16 августа. «Трибюн» назвала его «Балом мидуэйских уродов» и пыталась разжечь интерес нации посредством редакционной статьи, в которой впервые отмечался повышенный и нарастающий интерес Совета руководящих дам к исполнительницам танца живота на «Мидуэе». «Были ли опасения этих приличных дам… вызваны нарушением морали или предчувствием того, что такое экзотичное исполнение может вызвать приступ перитонита, или они придерживались мнения, что последствия их движений остаются неясными, но как бы то ни было, они были твердо уверены в том, что, хотя этот танец не рассматривается как нечто из рук вон выходящее на берегах Нила или на рыночных площадях в Сирии, он совершенно недопустим на «Мидуэе», между Джексон-парком и Вашингтон-парком».

«И вот теперь, – продолжала «Трибюн», – эти исполнительницы танца живота, а вместе с ними и все другие малоимущие, полуодетые танцовщицы «Мидуэя» были приглашены на этот грандиозный бал, на котором они должны будут танцевать с высшими руководителями выставки, в том числе с Бернэмом и Девисом. Таким образом, ситуация, как мы видим, чревата ужасающими возможностями, – утверждала «Трибюн». – Она, без сомнения, должна вызвать дрожь в груди каждой леди, входящей в совет дам-распорядительниц, стоит им лишь представить, что может произойти, если генеральный директор и какая-нибудь обольстительная Фатима, составив первую пару, пойдут во главе длиннейшего танцевального шествия, а через некоторое время у его партнерши, кружащейся в его объятиях, случится приступ перитонита; или если [Поттеру] Палмеру вдруг придет в голову мысль проводить жрицу храма Луксора лишь для того, чтобы поставить ей тот же диагноз; или если мэр Гаррисон, который является сейчас мэром всех народов, должен будет танцевать со всеми их представительницами. Будут ли эти мужчины подавлять словом или силой кривляние своих партнерш или, следуя этикету, принятому в их странах, они тоже попытаются кривляться на восточный манер? Предположим, что визави президента Хигинботэма будет красавица с обнаженной спиной, приехавшая с островов Фиджи, или дагомейская амазонка, изгибающаяся в нелепых позах людоедского танца, должен ли он участвовать в этом шоу, подражая партнерше, или ему следует попытаться сдержать ее, рискуя при этом головой?»

Еще одной возможностью улучшить финансовое положение выставки явилось присутствие в Джексон-парке Джорджа Фрэнсиса Трейна – известного повсюду как «гражданин Поезд» [206], – одетого в белый костюм с красным поясом, с турецкой феской на голове; его пригласил Миллет в качестве распорядителя бала, организатора соревнований по плаванию, гребле и всего прочего, что сам Миллет мог придумать. Трейн был одним из самых известных людей своего времени – правда, почему, не знал никто. Как говорили, он был прототипом Филеаса Фогга, путешественника, описанного Жюлем Верном в романе «Вокруг света за восемьдесят дней». Трейн утверждал, что истинной причиной его приглашения на выставку было ее спасение за счет увеличения посещаемости, а достигнуть этого можно было лишь используя его физические возможности. Эти возможности таились в его теле в форме электрической энергии. Он расхаживал по ярмарочным площадкам, потирая руки и накапливая эту энергию; при этом он избегал рукопожатий с кем-либо, дабы не растрачивать ее понапрасну. «Чикаго строил выставку, – говорил он. – А все остальные пытались ее уничтожить. Чикаго ее построил. Я здесь для того, чтобы спасти ее, и пусть меня повесят, если я этого не сделаю».