Дьявол по имени Любовь - [71]

Он меня прощает? Я была совершенно серьезна. Это я могла простить или не прощать его в свое время.

— Я ложусь спать, — пробормотала я.

— Но, Синди! — Харли догнал меня в спальне. — Ты что, не слышала меня? — Он снисходительно улыбнулся. — Все забыто и прощено. Мы снова друзья.

— Я устала, — сказала я, забираясь в постель.

— Но надеюсь, не слишком для того, что я собираюсь тебе предложить? — Харли приблизился к кровати с плотоядным видом.

Я уже истощилась оттого, что мое тело эксплуатировали подобным образом. Со мной обращались, как с игрушкой, как с куклой в человеческий рост, и ребенок-переросток Харли мог заниматься ею в свое удовольствие. Слишком поглощенный собой и слишком тщеславный, он не попытался заглянуть за красивую упаковку, не подумал установить душевный контакт с живым существом, скрытым внутри.

— Отстань! Отцепись от меня, Харли! Я не в настроении. Лицо Харли выразило глубокое страдание.

— Что ты хочешь этим сказать? — обиженно спросил он. — Я больше не удовлетворяю тебя?

Я отвернулась и притворилась спящей, но Харли грубо встряхнул меня.

— Ты чего-то недоговариваешь, Синди? — Он насторожился. — У тебя есть кто-то еще?

В ту ночь мне так и не удалось выспаться. Харли бесился и метался до рассвета, гневно требуя объяснить, почему я пренебрегаю своими супружескими обязанностями.

— В наших отношениях есть что-то глубоко неправильное, — заявил он наконец и бросился в свой кабинет, чтобы предаться там гневу и печали. Это было первое разумное слово, которое Харли произнес за всю ночь. Неужели монетка начала поворачиваться ко мне другой стороной?

Харли дулся, куксился, брюзжа, бродил по дому весь следующий день. Он ревниво наблюдал за каждым моим шагом и становился все подозрительнее по мере того, как учащались мои визиты в ванную комнату.

— Чем ты там занимаешься? — спрашивал Харли, дергая дверную ручку.

— Звоню своему любовнику! А ты что думал? — ответила я раздраженно, ставя бутылку с водкой в потайное место под бледно-голубые полотенца.

Сколько еще я смогу терпеть Харли? Мне необходимо что-то предпринять, найти способ выбраться из ловушки, привести свою жизнь в порядок. В мои размышления вторгся язвительный и глумливый смех Мефисто.

«Ты очень скоро поймешь, какую ошибку совершила. Ты будешь просить меня прийти и спасти тебя. Подожди — и сама увидишь…»

— О нет! Я не обращусь к тебе! — сердито бормотала я себе под нос. — Я не доставлю тебе этого удовольствия.

— Синди? — Харли нетерпеливо барабанил в дверь. — Я слышу голоса! Кто у тебя там?

Чтобы не встретиться с ним, я ускользнула из дома через заднюю дверь и долго плутала по бесчисленным коридорам, как привидение бедной миссис Рочестер[13], прежде чем смогла выбраться наружу.

Неужели и я, плененная Харли и запертая им на чердаке, окончу свои дни, как потерявшая рассудок женщина? Я теперь мечтала о том, чтобы он обзавелся работой и уходил в офис, как другие мужчины. Тогда я обрела бы хоть крошечную частицу покоя и мира вдали от него. Во всяком случае, днем.

В тот вечер нас пригласили на торжество в дом Нэнси ван Эсперн, столь значительной личности в сообществе Голливуда, что Харли никогда не посмел бы пренебречь приглашением и обидеть ее. Мы должны были появиться там как любящая пара. На этот счет он сурово проинструктировал меня через дверь ванной.

Поступи приглашение от кого-нибудь другого, я сказала бы Харли, чтобы он убирался прочь, но Нэнси ван Эсперн была идолом моего прошлого. В молодости, когда я еще была Хариэт, я видела все ее фильмы. Она играла обычно в паре с самыми привлекательными мужчинами Голливуда, и я считала ее несравненной красавицей. В своих детских мечтах я представляла себя такой же и думала, как изменилась бы моя жизнь, если бы я походила на нее. Сейчас, по моим подсчетам, Нэнси было около семидесяти. Похожа ли она на ту женщину, которой я поклонялась?

На вечер нас вез Джордж. По пути Харли изображал счастливого женатого мужчину и весело щебетал о домашних делах до каньона Топэнга.

— А как выглядит Нэнси ван Эсперн? — спросила я. — Мне так хочется на нее посмотреть.

— Умерь свои восторги, дорогая. Теперь она живет затворницей. Даже на своих собственных вечерах Нэнси появляется не часто.

Озадаченная и разочарованная, я осведомилась:

— В таком случае зачем она их устраивает?

— Думаю, по привычке. Злые языки утверждают, что Нэнси не хочет показываться на людях потому, что лишилась своей красоты. — Харли рассмеялся. — Не осуждай ее. Видишь ли, она была настоящей красавицей, а теперь у нее три подбородка, а лицо похоже на тушеный чернослив.

Я посмотрела на него ледяным взглядом.

— А ты, полагаю, в семьдесят лет будешь выступать словно пава? Да? И на лице у тебя не будет ни единой морщинки, а на твоем совершенном теле ни одной лишней унции жира.

— Я не говорил ничего подобного, — смутился Харли. — Я хотел сказать…

— Что женщины определенного возраста не должны показываться на людях, чтобы не портить пейзаж? Что старость — преступление и что ни в коем случае нельзя выглядеть соответственно возрасту? — Голос мой становился все громче, но мне было наплевать. — Возможно, теперь у тебя совершенное тело, Харли, но, увы, твои мозги не соответствуют ему. Иначе ты понимал бы, что когда-то и с тобой произойдет то же самое!