Дьявол - [151]

Несколько мгновений ничего не происходило. Затем Рори почувствовал прохладу искусных пальцев, ритмично и приятно массировавших его в такт пения Тио Карло. Несмотря на жжение кожи, огонь в животе и боль от ударов ивовыми прутьями, сладостный ритм проник в его тело так, что ему захотелось выгнуть спину, на этот раз от чисто животного удовлетворения, а не от боли. Старина Гарри снова стоял, и Рори показалось, что никогда ранее он не добивался такой могучей потенции, такой стальной твердости и такой способности к острым ощущениям. Он тяжело задышал, с шумом втягивая воздух. Удовольствие от прикосновения пальцев достигло наивысшей точки и стало почти невыносимым. Он больше не мог сдерживаться. С криком облегчения он низвергнул потоки семени на свое разгоряченное тело. Но облегчение было лишь временным, и то же всепоглощающее желание стало вновь нарастать. Он почувствовал, что путы его были сброшены, и его собственные нетерпеливые пальцы стали шарить в темноте и отталкивать другие пальцы, которые доставили ему столько наслаждения. По их гладкости Рори определил, что это были пальцы Ганимеда. Теперь была очередь Рори самому возбудить себя и убедиться, что все опять было в порядке. Спасибо черным богам, которые вступились за него, он снова стал самим собой. Пальцы ему не лгали.

Рори услышал щелчок кремня и увидел, как разгорался зажженный фитиль. Тио Карло раздул одну свечу и помог Рори слезть со стола.

— Чары сняты, сэр. Они вам больше не страшны. Вам нечего больше бояться, что опять потеряете свою силу. Взгляните, он же как кокосовая пальма. — Он ухмыльнулся и показал Рори между ног. — Сегодня ночью вам придется хорошенько попотеть, чтобы он угомонился. Он намерен так всю ночь простоять, сэр.

Тио Карло наклонился вперед, сверкая своими маленькими черными глазками в свете свечи.

— Миссас Фортескью сказала мне, что будет ждать вас в вашей комнате. Она будет просто счастлива от этой кокосовой пальмы. Да-с! Будет просто счастлива! Что ж, вперед! Прямо так и идите. А Ганимед займется вон тем шумным молодым негритосом, — он кивнул в сторону Кту.

Рори протянул руку, чтобы пожать птичью лапу старика. Другой рукой он пожал тонкие прохладные пальцы Ганимеда, те же самые пальцы, которые так возбуждали его всего несколько минут назад.

— Я перед вами обоими в долгу. — Рори отпустил руку Ганимеда. — Мой жакет.

Рори указал на смятые одежды на стуле.

Ганимед вручил одежду Рори. Рори полез во внутренний карман и достал кошелек. Золотые монеты, которые он предложил им, были щедрым вознаграждением для обоих, и они приняли их вместе с его похвалами и благодарностью. Перебросив одежду через руку, он потянулся за свечой. Свет от нее колебался, когда он выходил из комнаты, но он и в темноте знал дорогу. А разве старик Гарри не шел впереди, указывая путь? Конечно же, шел, а у Рори еще было обещание Тио Карло, что Гарри никогда больше его не подведет. И уж ни за что не откажет в эту ночь, когда Мэри ждет его в его постели.

Глава XXXVIII

Дверь в комнату Рори стояла раскрытой настежь, но, несмотря на ночную жару, жалюзи в одностворчатом окне комнаты были плотно закрыты, и воздух был тяжелым и спертым. Слабый свет от двери проникал недалеко за порог, и интерьер комнаты был объят черной тьмой, казавшейся непроглядной. Хотя бедра Рори все еще горели от перцового раствора и порки и огонь в животе все еще не утих, он ликовал, пробираясь в темноте с вытянутыми вперед руками в поисках кровати. Наконец его руки нашли ее, и с сознанием того, что он вновь стал мужчиной, полноценным, готовым и твердым, он бросил одежду на пол. Он не помнил, чтобы когда-нибудь раньше он так страстно жаждал женщину, и никогда раньше перспектива провести ночь с Мэри не казалась ему такой соблазнительной и возбуждающей. Он опустился на кровать, физически истощенный предшествовавшими муками, но не настолько уставший, чтобы не провести рукой по гладкой простыне там, где лежала Мери.

К его великому удивлению, ответного движения не последовало. Она, должно быть, заснула, подумал он, и все же, зная Мэри так, как он, трудно было представить, что она задремала. Должны же ее, подсказывал ему его мужской эгоизм, волновать результаты эксперимента, вдохновителем которого была она сама. И теперь, он улыбнулся самодовольной улыбкой, результаты оказались такими впечатляющими, что удовлетворят даже ее, да еще как удовлетворят в эту ночь! На этот раз он уж расквитается за все перипетии минувшего дня. Другая его рука, опустившись вниз с гордой уверенностью, подтвердила, что никогда еще не был он столь горазд и удал, даже когда грубоватым парнем он впервые поимел свою первую Мэри в кустах. Отпустив предмет своей гордости, он придвинулся ближе к спящему телу Мэри и протянул руку, чтобы взять в ладонь ее грудь. Как ни странно, она не проснулась и никак не отреагировала на его жест; она даже не прошептала его имени, и ее молчание больно задело его. В конце концов именно она все это и затеяла; кто же, как не она, должен ликовать вместе с ним, а не лежать, притворяясь спящей. Его рука оставила вялый сосок, который, к его великому удивлению, не отреагировал, как обычно, став упругим от его прикосновения, и спустилась ниже в ямку между грудями. Тут рука попала во что-то липкое, холодное и вязкое. Пальцы его стали двигаться быстрее, испуганные этой неожиданной встречей, пока наконец не наткнулись на холод твердой стали. Двигаясь вверх, пальцы нащупали деревянную рукоятку и подтвердили его самые страшные опасения: это был нож, глубоко сидящий в груди у Мэри.