Дядюшка Наполеон - [31]

В нижней комнате мать разговаривала с отцом.

— Хочешь угощать Ширали зеленым пловом, угощай! Только, памятью твоего покойного отца заклинаю, не заводи ты с ним разговор об этой истории… Ширали — бандит, сумасшедший! Зарежет он кого-нибудь, а ты потом виноват будешь… Ты Азиз ос-Салтане рассказал — и угомонись. Она одна семерых таких, как бедняга Дустали, со свету сживет…

— Я ничего Азиз ос-Салтане не говорил. Но если бы знал, непременно сказал бы. Зачем же скрывать от мира великие дела благородного семейства? У вас же в семье все — избранные, все — аристократы. То-то теперь этот цвет иранской аристократии от стыда в глаза людям не смотрит! Помилуйте, как можно! Человек из знатного рода спутался с бабой из низкого сословия! Да такого за то, что запятнал честь аристократа, надо стереть с лица земли!

— Ненаглядный ты мой, свет очей моих, себя-то хоть пожалей. Ведь если ты хоть слово бандиту этому скажешь, он тебя же первого своим секачом изрубит!

— Во-первых, ты еще не знаешь, о чем я собираюсь поговорить с Ширали, во-вторых, если я захочу открыть ему правду, для этого у меня есть и другие возможности, в-третьих, я не дитя малое и сам соображаю, что делаю… и, в-четвертых, мне надоело все тебе объяснять!

И не обращая внимания на мать, отец куда-то ушел.

А я отправился дописывать любовное послание Лейли.

Я уже потратил на это произведение, наверное, часов двадцать, но качество меня по-прежнему не удовлетворяло и отослать его я не решался.

Около полудня мое внимание привлек шум, доносившийся со стороны дядюшкиного дома.

Выйдя в сад, я узнал, что произошло еще одно совершенно непредвиденное событие. Среди ночи пропал без вести Дустали-хан. С вечера ему выделили в дядюшкином доме комнату, и он улегся там спать. Утром, когда пришли звать его на завтрак, обнаружили, что он бесследно исчез. По распоряжению дядюшки домочадцы обзвонили и обошли всех родственников, но Дустали-хан так и не нашелся.

Поиски продолжались весь день. Безрезультатно. Уже на закате, услышав вопли Азиз ос-Салтане, я подобрался поближе к дядюшкиному дому. Вероятно, от страха перед Азиз ос-Салтане дядюшка где-то прятался, и она, застав во дворе только Маш-Касема, за неимением лучшего напала на него.

— Сгубили моего мужа!.. На тот свет его спровадили! Да я вам всем покажу, окаянные!.. Бедный мой муженек! Убили его, небось… В колодец, небось, бросили… Дустали ведь у меня сам-то никуда б не ушел. Так где же он?!

— Ей-богу, зачем мне врать?! До могилы-то… Я своими глазами видел, как муж ваш в той комнате спать лег… Наверно, вышел куда-нибудь погулять… Да, ей-богу, ага больше вашего разволновался!

— Думай, что говоришь, дурья башка! Куда это он пошел бы гулять в ночной рубашке?! — И для пущей убедительности грозя пальцем, Азиз ос-Салтане заявила: — Скажи своему хозяину, что он моего мужа вчера силой оставил тут ночевать, так что, где б вы его сейчас ни прятали, утром выдайте его мне живым и здоровым! Не то завтра же пойду в полицию, пойду в сыскное управление, встану прямо перед машиной министра юстиции… — И, громко хлопнув дверью, Азиз ос-Салтане вышла в сад. Она уже приближалась к воротам, когда перед ней, словно из-под земли, вырос мой отец:

— Ханум, дорогая, да вы не волнуйтесь! Дустали, он не такой человек, чтобы далеко от дому уйти… Давайте я лучше вас чайком угощу… Нет, нет, как так можно?! Обязательно зайдите, выпейте чаю…

Азиз ос-Салтане неожиданно расплакалась и, шагая за отцом к нашему дому, сквозь всхлипывания запричитала:

— Я знаю, они его где-то заперли и держат!.. Они с самого начала и меня и мужа моего ненавидели!..

Отец, провожая ее в гостиную, с напускным участием воскликнул:

— Бедная вы моя!.. Бедняга Дустали-хан!.. Только не надо волноваться, он обязательно объявится.

Они вошли в гостиную, и отец закрыл за собой дверь. Я немного покрутился во дворе, ожидая, когда они выйдут, но, так и не дождавшись, вернулся в дом и прижался ухом к двери. Азиз ос-Салтане говорила:

— Вы правы. Мне надо будет сказать, что его убили… У них и на самом деле были споры из-за земли… Пока не начнешь действовать силой, они ни за что не признаются, где его прячут… Да, завтра же с утра и пойду… К кому вы сказали лучше обратиться?

Отец тихо назвал какое-то имя, потом погромче добавил:

— Это прямо в здании полицейского управления… Как войдете, сразу — направо, спросите службу безопасности, сыскное отделение…

После ухода Азиз ос-Салтане отец приказал слуге, чтобы тот пошел и пригласил на ужин Ширали, но мать принялась так причитать и умолять отца не делать этого, что он в конце концов смилостивился и ограничился тем, что послал Ширали судок с зеленым пловом и рыбой.

Через некоторое время к нам заглянул дядя Полковник. Он, абсолютно ни в чем не повинный, пострадал больше других — деревья и цветы вокруг его дома сохли на корню. До сегодняшнего утра он надеялся, что, оставшись без воды, мой отец пойдет на попятный, но тот, как известно, ухитрился пополнить наши водные ресурсы, а дядюшка Наполеон явно собирался продолжать свою блокаду по меньшей мере еще неделю. Когда я увидел дядю Полковника, в моей душе затеплилась надежда. Мы с ним оба были заинтересованы в прекращении этой войны: дядя думал о своих многочисленных цветах, а я — о моем единственном цветке — Лейли.