Дядюшка Наполеон - [145]

Дядя Полковник ничего не сказал, а отец покачал головой:

— Представляю, какой прием окажет ага индийскому ефрейтору, который явится для переговоров. А как выглядит этот индиец? За англичанина его не удастся выдать?

— Не то что за англичанина, его и за бельгийца-то не выдашь. Как рассказывал Махарат-хан, он из темнокожих индийцев, к тому же ловкач невероятный.

— Но, ваше высочество, если даже удастся уговорить агу на индийца — как быть с чином? Ага не согласится разговаривать ни с кем, ниже генерала.

— Ну, это неважно. Ведь ага не знает английских знаков различия. Мы ему скажем, что это полковник.

— А вы вообще-то беседовали с агой, ваше высочество?

— Я его подготовил морально. Те два раза, когда мы виделись, я распространялся об акциях англичан во всех союзных и нейтральных странах по привлечению на свою сторону прежних противников.

— И как он реагировал?

— Начал, конечно, сыпать всякими пустыми угрозами, кричать, что, мол, если они думают с ним поладить, то он никогда на это не согласится. Но, я думаю, когда до дела дойдет, все образуется.

— Значит, пока еще прямо насчет нашего ефрейтора вы не говорили?

— Обиняками, — отвечал Асадолла-мирза. — Ага заявил, что ни в коей мере не полагается на англичан и на их обещания, мол, если когда-нибудь случится, что они пришлют к нему посла, он прежде всего велит отобрать у него оружие, а Маш-Касема с винтовкой спрячет за занавеской, так что едва их посланец попробует сделать враждебный выпад, верный слуга опередит его и разделается с ним.

— Вот видите, ваше высочество? Я боюсь, мы накличем беду себе на голову. Раз он в таком настроении и состоянии, стоит индийцу полезть в карман за платком, чтобы высморкаться, как ага отдаст Маш-Касему приказ открыть огонь. Представляете, чем нам это грозит?

Асадолла-мирза на секунду задумался, потом сказал:

— По-моему, надо ввести Маш-Касема в курс дела.

После коротких дебатов по этому предложению меня послали за Маш-Касемом.

— Желаю здравствовать!

— Здравствуй, Маш-Касем. Как поживаешь? Не болеешь, не дай бог?

Асадолла-мирза настоял, чтобы Маш-Касем сел, и тот после долгих уговоров опустился на корточки у стены гостиной.

— Послушай, Маш-Касем, я знаю, как ты любишь агу и как беспокоит тебя его болезнь.

— Ей-богу, ваше благородие, у меня веры нет лекарствам этим, которые врачи прописывают. Похоже, ага на солнце маленько перегрелся. Вот у меня один земляк…

— Подожди, Маш-Касем! Уже много времени, как ага не в себе. В тот день такого накрутил, что, не дай бог, чуть не убил тебя. Рассуди сам, разве человеку в здравом уме придет в голову такой вздор про тебя говорить, будто ты с англичанами спелся, изменил своему господину… Ясное дело, что с головой у аги не в порядке. Ты согласен?

— Ей-богу, зачем врать, до могилы-то… Я вам, конечно, перечить не желаю, только вы про англичанов напрасно забываете.

Асадолла-мирза с удивлением воззрился на него:

— Маш-Касем, но ты ведь знаешь, что это все чепуха сплошная?

— Откуда мне знать, ваше благородие?

— Ладно, Маш-Касем, англичане, конечно, подлые, нехорошие, гнусные, — нетерпеливо сказал Асадолла-мирза, — но разве прав ага, что приписывает тебе всякие шашни с ними?!

Опустив голову, Маш-Касем ответил:

— Ей-богу, ага не сказать, чтоб совсем не прав…

Тут вмешался мой отец и с раздражением спросил:

— Значит, англичане установили с тобой контакт?

— Ей-богу, зачем врать? До могилы-то… Ежели хотите правду знать — да.

Закипая от злости, в разговор вступил дядя Полковник:

— Касем, мы здесь не шутки шутить собрались. Перестань вздор болтать!

— Ладно, ваше благородие, коли вы считаете, что я вздор болтаю, мне вообще нечего говорить, так-то лучше… Разрешите, я пойду цветы поливать.

— Моменто, моменто, господин Полковник, дайте ему сказать. — Тут Асадолла-мирза, стараясь сохранять дружелюбный тон, обратился к Маш-Касему: — Ты говори, но побыстрей, у нас очень много дел.

— Ей-богу, ваше благородие, а мне и говорить нечего. Спрашивайте, чего надо, я отвечу.

Асадолла-мирза, видимо, совсем потерял терпение, но попытался взять себя в руки:

— Как же это получилось, Маш-Касем, что англичане установили с тобой связь? Аге в голову вдарило, он сказал непонятно что, но ты-то ведь клялся, что это все неправда…

— Ей-богу, зачем врать? Неправда — она не ложь.

— Брось, Маш-Касем, я ведь сам тебе подсказывал, признавайся. Не я ли тебя учил на кухне, что говорить надо? А теперь ты мне же…

— Ей-богу, ваше благородие, вы меня, конечно, научили, но и я тоже не соврал.

— Значит, ты и в самом деле был связан с англичанами? Да опомнись, Маш-Касем. Зачем ты чепуху эту порешь? Где они с тобой связывались, когда? И главное — зачем?!

— Ваше благородие, вы мне сказать не даете!

— Как же, тебе не дашь! — взорвался дядя Полковник. — Ты кого угодно переговоришь! Ну, давай рассказывай, мы молчать будем. Каким образом они с тобой связь установили?

Маш-Касем уселся поудобнее и начал:

— Ей-богу, ваше благородие, зачем врать? До могилы-то — ать! ать! До сего дня сто раз хотели убить нас обоих… Вот помню, однажды в Гиясабаде приходит один англичан….

Асадолла-мирза, изо всех сил пытаясь говорить спокойно, прервал его: