Дядя - [32]

Как небо в огне сгорает,

И жизнь разбивает

Все надежды и мечты.

Закончив, она сделала книксен и замерла в ожидании суда. По щекам тянулись серебристые дорожки, впрочем, не у нее одной. В гробовой тиши отчаянные бойцы и бесстрашные рубаки роняли слезы в кубки. Поварята не отставали: то и дело всхлипывали и терли покрасневшие глаза. Но это – не проявление слабости, это – слезы, достойные мужчины.

– Я хочу такую жену, - пролепетал Зан, размазывая влагу по лицу.

– Ради такой не грех завалить дракона, - со вздохом согласился соратник.

– Я напишу стихи в ее честь.

– А-а-а!!! – Брон вскочил, опрокинув тяжеленный стол, и порвал на груди сюрко.

Шагнув к опешившей девушке, вожак вытащил меч и швырнул к ее ногам, после чего встал на правое колено и склонил голову.

– Моя принцесса! Моя госпожа! Свет очей моих! Только прикажи – и я немедля выступлю в поход! Только намекни – и вся нежить падет!

Трофим с облегчением выдохнул и хрустнул затекшей шеей. Он не любил точные вычисления, но шанс лишиться головы тем вечером оценил бы процентов этак в девяносто. Кто ж знал, что у него такие замечательные племянники.

*Песня «Потерянный рай» рок-группы «Ария». Слова – Маргарита Пушкина, композитор – Сергей Тереньтев. 

Глава 5

Любое путешествие заканчивается.

Рано или поздно.

Так или иначе.

От резкого запаха крови к горлу подступил ком, желудок словно сжали тисками. Трофим скривился и задержал дыхание, но жуткая вонь все равно проникала в легкие, оседала на коже, разъедала глаза. Горячий бриз швырнул в лицо амбре из порохового дыма и сгоревшей плоти. Странник с огромным трудом удержал в себе завтрак.

– Господи…

На усыпанный изуродованными телами берег накатывал алый прибой с бледно-розовой пеной. Поодаль на волнах покачивались тростниковые каноэ – обезумевшие от ужаса аборигены пытались уплыть, но тяжелые зажигательные пули крошили утлые лодчонки в труху. Как и самих мореходов.

Даня стоял на краю пирса с крупнокалиберным пулеметом в руках и хохотал, пуская короткие оглушительно громкие очереди. У его ног валялась целая гора оружия и пустых лент, а стреляные гильзы покрывали причал сплошным бронзовым ковром. Потратив боезапас, напарник достал из портала свежий ствол и без лишних раздумий пустил в ход. Дикари ревели, верещали, взмывали руки к человеку, но никто не получил пощады.

– Хватит!

Трофим метнулся к нему и сшиб плечом. Затем схватил ворот и встряхнул. Даня выглядел как пьяный – едва ворочал языком, глупо улыбался и смотрел куда попало, только не в глаза товарищу.

– Что ты натворил?!

– Ты о чем? – с вызовом спросил Даниил и выпрямился.

От дурмана не осталось и следа, хотя Трофим до последнего надеялся, что на гида так повлияли местный климат или неизвестные вещества. Но нет – он был в трезвом уме и твердой памяти и устроил массовый расстрел злонамеренно, без какого-либо повода. У парня аж дар речи пропал, он не мигая смотрел на соратника и тяжело дышал, позабыв о тошнотворном запахе.

– Они сами виноваты. – Даня кивнул на трупы. – И ты тоже. Сказал, на планете нет разумной жизни. А это тогда кто? У них каноэ, а не космические корабли.

– Но зачем… так? Вы бы могли сбежать, затаиться…

– Я устал бегать от каждого шороха. Меня воротит от этого захолустья. Я хочу жить как нормальный человек и пользоваться благами цивилизации где угодно. И когда угодно.

– Но Устав…

– Да плевать на Устав. И на твою Гильдию. Шайка старых закостенелых придурков, живущих по дурацким правилам. Я хочу свободы. И я ее получу. Идем с нами, Трошка. Втроем веселее. – Он ехидно подмигнул.

Трофим отступил на шаг, не сводя с предателя тревожного взора. Шелест клинка утонул в звоне гильз под ногами.

– Вау. – Даня хохотнул. – Котик показал коготки?

– Ты не просто отступник. – Шепот странника холодным ветром прокатился над пирсом. – Ты убийца и тиран.

– Так останови меня! – Бывший друг развел руки в стороны. – Только чур не проповедями. Ваша унылая болтовня давно вот здесь. Надо защищать слабых, наставлять сильных! А я хочу наоборот. Быть сильным и брать от слабых все, что пожелаю.

Парень стиснул зубы, пальцы мертвой хваткой впились в рукоять. Напряжение руки передалось клинку, и тот мерно задрожал.

– Ох. – Даня тряхнул каштановой шевелюрой. – Это шутка? Не собираешься же в самом деле драться? Я научил тебя всему. И я не хочу твоей смерти. Помог нам как-никак, да и по старой памяти…

– Шутка? – Трофим указал на гору мертвецов. – Шутки давно кончились.

– Ну как знаешь.

Он молниеносно потянулся к мечу, но противник оказался быстрее. Гид влил в удар всю грохочущую ярость, и от взмаха расступились кровавые волны. Даниил успел принять лезвие на клинок – видимо, в самом деле не хотел убивать бывшего напарника. Иначе бы увернулся, зашел в спину и пронзил сердце своим излюбленным и отточенным до совершенства приемом. Он был лучше во всем – старше, опытней, сильнее, но недооценил бешеный гнев обычно спокойного и уравновешенного юнца.

Шпага рассекла меч повыше гарды и впилась в голову, разрубив череп до надбровной дуги. Выражение лица Дани Трофим запомнил на всю жизнь – ни боли, ни страха, только удивление. Уголки губ наставника дрогнули и поползли вверх – еще немного и усмехнулся бы: да как так-то? А затем его глаза заволокла мертвенная тусклость, и отступник рухнул на причал, так и не выронив обломок Ключа. Ковер из гильз подпрыгнул и звякнул в последний раз.