Дядя - [29]

+

На кухне полным ходом готовились к пиру. Воинам Брона ничто человеческое не чуждо, многие жили в Руклине вместе с семьями. Оттого недостатка в поварятах никогда не наблюдалось, ведь настоящий боец должен не только умело драться, но и вкусно стряпать. Как говорится: треть победы – мастерство, треть – отдых, а треть – правильное питание.

В тот день дежурили самые младшие – почти все ровесники Василия. Целый отряд в двадцать рук жарил, парил, крутил вертела и мешал кашу в огромном котле, куда поместился бы всем составом без горочки. В просторном помещении с четырьмя очагами по углам стояла жара как в бане, а от одуряющих запахов кружилась голова.

Мальца грубо толкнули в густую какофонию стуков, скрипов и шипения. Снующие туда-сюда ребята даже не взглянули на пришельца, всецело сосредоточившись на работе. Они четко знали, что и как делать, никто не орал, не спорил, не подгонял. Тем не менее, за порядком следил старшой – этакий шеф-повар: сам не готовил, но наблюдал, чтобы ничего не подгорело и не выкипело.

Он подошел к незнакомцу и смерил настороженным взглядом. Вася попятился и опустил голову, словно извиняясь за вторжение. Главный кашевар на две головы возвышался над землянином, был широк в плечах, коротко стрижен и производил впечатление опасного забияки, какие обычно шпыняли парнишку в школе или по пути домой.

– Гляди, кого тебе нарисовали, - сказал конвоир и хохотнул. – Принц. Заморский. Займешь его чем-нибудь до вечера. И не дай бог убежит – Брон тебе башку оторвет.

– Понял, - ломающимся голосом ответил повар. – Присмотрю.

– И еще, - бросил воин с порога. – Вроде обижать его нельзя, но это не точно. Что-то такое вожак тер, да я не расслышал. Бывай.

Дверь захлопнулась. Старшой навис над сжавшимся в комок мальчишкой и скрестил руки на груди. Вася потупил взор, отшатнулся и уперся спиной в закопченную стену. Даже в ночной роще среди стаи нежити ему не было так страшно.

– Готовить умеешь?

– А?

– Готовить, говорю, умеешь?

– Зан, чего пристал? – с усмешкой спросил рыжий паренек, ловко рубящий мясо топориками. – Сказали же – заморский принц. По-нашенски, небось, не бельмеса.

– Да уж. Ладно, сюда иди. Ну, жесты-то хоть понимаешь? Иди, не бойся.

Малец неохотно отлип от спасительной стены и подошел к столу. Зан выдал ему два деревянных ведерка: с водой и без, ножик и подтащил поближе пахнущий огурцами мешок. Достал овощ, хорошенько прополоскал, отрезал концы и положил в сухую емкость.

– Понял?

Вася кивнул.

– Повтори.

У парнишки так дрожали руки, что вместо огурца он хорошенько прополоскал стол, а сам огурец разрезал напополам, лишь чудом не задев пальцы.

– Беда. – Зан вздохнул.

– Он же принц, забыл? – хохотнул рыжий. – Посмотри на ладони – ни одного мозоля. Белоручка. Таким по шее давать надо, тогда научатся.

– Рори, уймись. А то нам самим дадут. Так, режь еще. Только осторожно. И не трусись, не обидим.

Несмотря на спокойный и дружелюбный голос, малец и не думал успокаиваться. Наоборот, чужой коллектив давил как многотонный пресс, сжимая беднягу со всех сторон. Он буквально боялся пошевелиться, потому что каждое движение вело к ошибке, а там где ошибка – там ругань, а то и побои. Вася каждый божий день проходил через это в школе и попросту забыл, что можно вести себя иначе.

Он вновь почувствовал себя стоящим у доски: с одной стороны навис недовольный учитель, с другой – тихо хихикающий класс, забавляющийся унижением изгоя. И самое обидное – малец на зубок знал задание, но не смел открыть рта. Недовольство учителя и смешки стегали словно кнуты, а когда тебя избивают, пусть даже морально, ни о каком раскрытии и речи идти не может. Скорее зажаться, закрыться, спрятаться в глуби себя. Спастись можно только внутри выращенной подсознанием скорлупы, непробиваемом коконе, единственной защите. Ведь по возвращению домой ждет не утешение и помощь, а очередная выволочка. Утром все повторится, скорлупа окрепнет, боль утихнет, рефлексию сменит апатия, но выбраться из кокона будет все труднее, а годы спустя и вовсе невозможно.

– Эй! – Зан похлопал Васю по плечу. Парнишка вздрогнул и расплющил в кулаке несчастный огурец с такой силой, что мякоть брызнула во все стороны.

– Он больной какой-то, - проворчал Рори, отойдя подальше. – Забери у него нож.

– Утихни, - незлобно ответил старшой. – Мы с шести лет в седлах и на мечах деремся, а принцев, небось, только грамоте учат. А ну стройся!

Поварята вмиг оставили дела и вытянулись перед Заном по струнке. Внезапная остановка грозилась вылиться в подгорание, вскипание и последующую порку, но вожак решил рискнуть. Он – сын Брона, его судьба – взять власть, когда отец состарится или падет в бою. А воевода – это не тот, кто носит красивый плащ и лучшие доспехи. Воевода несет прямую ответственность за каждого подчиненного, а коль пришельца выдали на поруки, то и отвечать тоже ему.

Поэтому Зан с улыбкой протянул землянину ладонь. Жест значил то же самое, что и на другом краю Вселенной, и тут уж Вася не растерялся.

– Знакомься.

Малец робко прошел вдоль строя. С каждым рукопожатием страх слабел, дрожь уходила, и больше не хотелось забиться в угол и вжать голову в плечи. Парнишка не видел злобы в лицах поварят, не чуял опасности. Кто смотрел на него с любопытством, кто с безразличием, кто с легким налетом почтения – принц как-никак. И только рыжий Рори отвел взгляд и пожал руку так, будто коснулся конского навоза.