Двухголовая химера - [53]

Я, пошатнувшись, развернулся и побрёл обратно к лагерю. Сил на химеру ушло немало, но слабость навалилась не из-за этого. Просто я подумал про себя, что Рэн прав: Нирион разваливается изнутри, гниёт в собственном соку. Это происходит уже девять тысяч лет, и будет продолжаться ещё невесть сколько. И всё по чьей-то непостижимой воле.

В ночной тесноте мы спустились с холма, снова пошли вдоль гряды, миновали памятное поваленное дерево, и снова пошли в горку. Рэн молчал, очевидно сказав всё, что хотел. Впрочем, слова уже и не требовались. Он задал вопрос, на который у меня не было ответа.

Кто бы ни замкнул Нирион, призвать его к ответу всё равно не удастся. А значит незачем гадать, почему неведомый гигант поступил именно так. Может, Церковь права, и в этом был великий божественный замысел. Может, людские боги замкнули мир, чтобы научить паству нести ответственность за свои поступки. Ведь если бы все знали, откуда берутся возвраты, возможно, кто-то вёл бы себя осторожнее. А может, в замыкании не было никакого смысла, и всё это огромная катастрофическая случайность. Какая разница? Нам не осталось ничего, кроме как смириться с тем, что получилось.

Даже если некто могущественный решил перевоспитать человечество, он жестоко просчитался. Вместо того чтобы одуматься, люди просто… приспособились. Научились жить бок о бок с плодами своей деятельности. Привыкли жить в страхе перед катаклизмами, списали на волю божию детей, которые из-за возвратов рождаются мёртвыми или изувеченными. Перестали обращать внимание на болезни, становящиеся всё тяжелее, всё убийственнее с каждым годом. Привыкли соседствовать с чудовищами, мутирующими, жрущими всё вокруг, отравляющими воду, почву и воздух, с выродками, которые давно стали опаснее самого человека, и которым не хватает лишь разума, чтобы истребить другую разумную жизнь навсегда.

А ведь это лишь вопрос времени. Потому что Рэн прав – мы все здесь гниём заживо, и можно винить в этом того, кто замкнул мир, но сами мы виноваты не меньше. Потому что теперь, когда – не если, а когда! – эти противные самой природе твари поумнеют и переймут несовершенное человеческое мышление, в Нирионе развернётся небывалая бойня. Из каждой пещеры, из-под каждой коряги полезут химеры и покатятся сплошной массой на человеческие города. Элементали, окончательно обезумев, утопят все корабли, обрушат смерчи на заселённые берега, горы превратятся в действующие вулканы, поливая цветущую землю раскалённой лавой. Из Глубин под Тингар хлынет неиссякаемый поток тварей, а во главе их будет грузно переваливаться созданный некромантом Многощуп, который пожрёт прекрасную Укромную долину. Замок Чернотопья распахнёт свои ворота и поглотит Нирион, превращая его в подобие себя, где погибающие люди будут вызывать новые и новые возвраты, замыкая свою смерть в кольцо, и будут гибнуть снова и снова, и уже некому будет остановить эту бесконечную агонию. Останется лишь расплавить весь мир, чтобы он, не дайте Боги, не заразил своей гнилью другие…

Кто бы ни замкнул мир, он обрёк его на гибель, потому что человечество, как выяснилось, не в состоянии спасти свой дом. Оно не в состоянии даже спасти самое себя. Так что, возможно, просчитался не тот, кто замкнул Нирион, а тот, кто создал человека – самое приспосабливающееся существо, неспособное измениться.

У костра нас встретил только Арджин – Кир уже поужинал и завалился спать. Разведчик курил трубку и смотрел в костёр.

– Налетайте, – сказал он, кивнув на дымящийся котелок. – Где были-то?

Рэн молча прошёл к своему месту и лёг, повернувшись лицом к темноте.

– Химера, – отмахнулся я, падая на своё одеяло. – Есть что-то не хочется. Дружище, ложись спать. Я первый подежурю.

Сокол внимательно на меня посмотрел и, вытрясая трубку, сказал:

– Всю ночь не сиди. Завтра переходить Виеру.

– Не вброд же.

– Будешь клевать носом – спихну с парома.

Я улыбнулся и, глядя, как приятель устраивается в лежачем положении, сказал, будто самому себе:

– Договорились.

Глава 15. В полымя

– За такое его точно казнят, – констатировал я после нескольких минут размышлений. – За измену и разглашение государственной тайны.

– Если поймают, – кивнул Кир, лежащий рядом. – Хотя меня больше беспокоит охрана.

– Какая охрана?

– Вот и я о том же! А твой приятель сказал, что она есть!

– Рэн, видишь что-нибудь?

Пуэри приподнялся на локтях и внимательно огляделся.

Мы залегли в двух вёрстах к северу от Лотора, посреди полуголого леса. Холмы мешали хорошему обзору, а подниматься на высоту было слишком рискованно. Пришлось притаиться прямо в куче листвы под раскидистым деревом, вокруг которого возвышались каменные глыбы, добытые дождями из-под земли.

– Всё тихо. Как будто нет никого.

– Может, всё-таки сняли охрану? – предположил я, цепляясь взглядом за каждую мелочь в пейзаже.

– Если охрану сняли, значит прохода больше нет, гений, – проворчал Кир. – Никто не оставит тайный ход в столицу без присмотра, особенно во время войны.

– Арджин сказал, что охранники здесь из Соколов, – сказал Рэн. – Подозреваю, они просто очень хорошо спрятались.

– Как думаете, среди Соколов есть чародеи? – спросил я.