Двойной обман - [6]

Это надо прекратить, решил Люк. Он довезет ее до дома, и это будет последний раз, когда она встречалась с Люком Харриманом.

— Я думаю о Розмари, — ответил он.

— О, как бы я хотела что-нибудь сделать для нее.

— Держитесь от нее подальше. И от меня.

— Пожалуйста, конечно. Если вы считаете, что так будет лучше.

Оливия снова вздохнула, и остаток пути они провели в напряженном молчании.

— Вы не собираетесь проводить меня до двери? — спросила она, когда машина остановилась и Люк не двинулся с места.

Пожав плечами, Люк выпрыгнул из кабины и подошел к дверце с ее стороны. Она взглянула на него своими огромными глазищами так, словно прыжок вниз был для нее чем-то невозможным.

— Прыгайте, — почти приказал он.

Оливия прыгнула и, не удержавшись на ногах, прижалась к его груди.

— Ловко, — заметил Люк, отодвигая ее и приходя в бешенство от того, что его тело немедленно отреагировало на ее близость. — Ладно, пойдемте. Где ваш зонтик?

— Должно быть, оставила его в вашей машине. Нечаянно.

Нечаянно, черт побери, подумал Люк, возвращаясь за зонтиком. У этой дамочки в запасе множество фокусов.

Когда они подошли наконец к двери, он подождал, пока она достанет ключи, затем, бросив «Спокойной ночи», повернулся, намереваясь уйти.

Оливия вскрикнула.

Он помедлил. Что за игру она затеяла на этот раз?

Оливия снова закричала:

— Люк, Люк, вернитесь. Пожалуйста. Здесь мышь…

— Мышь не опасна, — ответил он, не оборачиваясь.

— Но я не смогу уснуть, зная, что она здесь. — Ее голос с каждым произнесенным словом становился все более испуганным.

— Где вы ее видели? — спросил Люк, неохотно возвращаясь и оглядывая небольшой пустой холл.

— Думаю, она убежала в спальню.

Охо-хо. Люк взглянул на нее с подозрением, но глаза девушки были полны лишь тревоги и страха, и она так стиснула красный шелк своей блузки, что он мог видеть…

Он резко развернулся и направился к лестнице.

— Хорошо, давайте посмотрим. Где тут у вас спальня?

— Дверь направо.

Люк толкнул дверь и очутился в типично женской спальне: сине-белые занавески в цветах, антикварный туалетный столик с серебряными гребнями и множеством блестящих побрякушек. И легкий аромат духов Оливии, манящий и греховный.

И никаких мышей.

— Возможно, вам показалось, — сказал он, заглянув под кровать и осмотрев затем огромный платяной шкаф, набитый таким количеством одежды, которого он не видел у Розмари за всю ее жизнь.

— Нет-нет. О, пожалуйста…

— Послушайте, — заявил Люк, — я сделал все, что мог, и вы прекрасно знаете, что здесь нет и никогда не было никакой мыши. — Он не знал, почему так уверен в том, что говорит. Оливия ни на миг не меняла своей напряженно-испуганной позы, и, черт побери, она была чертовски хороша в этот момент. И тем не менее он знал, что она лжет.

Он уже выходил из двери, и первые капли дождя коснулись его лица, как вдруг две тонкие руки сомкнулись у него на талии.

Дьявол. Неужели эта женщина не оставит его в покое? Он разжал пальцы, вцепившиеся в его ремень, и повернулся.

— Прекратите, — приказал он. — Я же сказал «нет».

Она опустила ресницы, как будто скрывая боль, терзающую ее сердце, и Люк, к своему ужасу, почувствовал себя виноватым.

Она была самой сексуальной, самой соблазнительной искусительницей из всех, кого он встречал, так что все попытки отвергнуть ее были просто смешны.

— Если вы немедленно не прекратите… — попытался пригрозить он, прекрасно понимая, как заметно его возбуждение.

— Что вы сделаете? — улыбнулась Оливия. Ее белоснежные зубы блеснули во мраке холла, а в черных глазах светился вызов.

— Я… Дьявол! — Рычание, больше похожее на стон, вырвалось из его уст, когда Оливия запустила ладошку между его бедер.

После этого никаких сил сдерживаться не осталось. Он попытался было отодвинуться, но она только рассмеялась, и этот низкий, глубокий, волшебный смех окончательно сломил его самообладание. В конце концов, он был мужчиной. А она была женщиной — умной, коварной, опасной, но от этого еще более желанной.

Он закрыл глаза. Да. Пусть так. Он даст мисс Оливии Франклин то, чего она хочет — и, если быть до конца честным, чего он тоже хочет — и сразу же после этого их пути разойдутся.

Когда Оливия коснулась его ремня, он подхватил ее на руки и понес вверх по лестнице в бело-голубую спальню. На какой-то миг, взглянув в ее глаза, он поймал в них тень замешательства. Но потом, когда, уложив Оливию на постель, сорвал с нее красную шелковую блузку, не видел уже ничего, кроме совершенства ее груди. Помедлив, он прикоснулся к нежным соскам и, услышав ее вздох, приник к ним губами.

Ее бедра шевельнулись, и она прошептала смущенно и страстно его имя.

Люк сбросил пиджак, стянул рубашку и приподнялся, расстегивая ремень. Она смотрела на него внимательно и несколько недоуменно, в то время как он освобождался от джинсов.

Секундой позже, склонившись над ней, чтобы расстегнуть ее узкие черные брюки, он почувствовал, как она напряглась. Несколько удивившись, он медленно погладил ее бедра. Поскольку никакой реакции не последовало, он скользнул рукой дальше, лаская внутреннюю поверхность ног.

Глаза Оливии широко распахнулись.

— О-о, — простонала она, — пожалуйста, Люк…