Двойной кошмар - [19]

С глухим стуком упал на песок гладкий человеческий череп и откатился к стене. Качнувшись, застыл, и на Ромку слепо глянули провалы глазниц. Роман попятился. Пить ему расхотелось.

— Что, сбежала девка? – деловито спросил Рэм. Он уже подобрал с пола свои сандалии и теперь надевал их на ноги.

—  Сбежала.

Рэм потопал обутыми ногами, покрутил на запястье дубинку:

— Дедок-то, не будь дурак, дубину мою первым делом припрятал. Еле нашёл. Пошли, надо с трупом что-то делать.

— С которым из них? – рассеянно спросил Ромка, глядя на череп. Череп слепо ухмылялся.

— С папашей нашей Козочки. – Рэм фыркнул. – Надо же, у страшилища такая симпатичная дочка получилась. Пойду, поищу.

Ромка посмотрел на своего двойника. Неужели у него, когда он думает о девчонках, такой же глупый вид? А глаза блестят, как намасленные.

— Девчонке, между прочим, пятнадцати нет, – зло сказал Роман. – Не лезь к малолеткам!

— Я вот думаю, - промурлыкал Рэм, оглянувшись на Ромку от входа в пещеру, – когда мы с тобой под раздачу попали, тебе чего-то не досталось. И это точно не мозги.

— Зато тебе легко – один сквозняк в башке!

Рэмка опять фыркнул и исчез. Зашуршал песок возле пещеры и Роман услышал, как его двойник топает вниз по тропинке, окликая девочку по имени.

Ромка ещё прошёлся по пещере, подобрал брошенную на песок шкуру, которую дал им в дорогу дядька Тослстопуп. Повертел и бросил. Шкура была тяжёлая, сырая после купания в озере, и неприятно пахла. Зато он подобрал кусок ткани, на которой они обедали, и завернул в неё дедову арфу. Старику она уже не нужна, а оставлять хороший инструмент Ромка не хотел.

Он в последний раз оглядел пещеру и двинулся к выходу.

— Хороши гости, - проворчал, выбираясь наружу. – Хозяев убили, квартиру обчистили. Да ещё хозяйскую дочку того и гляди… оприходуют.

Ромка перехватил поудобней свёрток с арфой и двинулся вниз по тропинке вслед за ушедшим искать Козочку двойником.

Тропинка давно опустела. Томились под солнцем заросли ежевики. Даже пчёлы не гудели над цветами и притихли от дневной жары. Над зелёным ковром леса, с тонкими полосками ручейков и острыми вершинами холмов дрожало марево горячего воздуха.

Возле одного из таких холмов, что казался куском белого камня под беспощадным солнцем, дымка дрожащего воздуха казалась гуще. Белёсые клубы поднимались над верхушками деревьев, образуя дымный купол, у которого кружились потревоженные птицы.

— А ведь это не марево, - пробормотал Ромка, глядя, как птицы кружатся над деревьями. – Горит что-то.

Он торопливо заскакал по тропинке, поднимая пыль и оскальзываясь на поворотах. Уже внизу запнулся о камень, и последние метры проехал на спине.

Впереди, за поросшим пучками жёсткой травы участком каменистой почвы, блестел краешек озера. Ромка пробежал трусцой до берега. Озеро светилось овальным зеркалом. По поверхности его бежали тонкие круги от рассекающих гладкую поверхность водомерок.

На гальке, наполовину вытащенный из воды, лежал труп отца Козочки. Старик, должно быть, перевернул его, когда снимал одежду. Шкуры уже не было на теле, и под солнцем бесстыдно белели ягодицы. Торчали над водой огромные, шершавые пятки. На трупе сидела ворона и задумчиво долбила покойника в макушку.

Ромка крикнул, ворона оттолкнулась от мёртвого тела, взмахнула крыльями и лениво отлетела в сторону. Ни Рэма, ни девочки у озера не было, и Роман пошёл вдоль берега. Противоположная сторона озера заросла камышом, берег там был влажный, илистый и жирно чавкал под ногами, норовя засосать сандалии.

— Рэм!

Испуганно застрекотала сорока. С тихим шлепком прыгнула в воду лягушка и поплыла, торопливо подгребая лапками. Чавкнула, зачерпнув ил, сандалия. Ромка чертыхнулся, дёрнул ногой и застыл, глядя на глубокие отпечатки чужих следов.

Следы были большие, глубокие, залитые водой, как будто кто-то заходил в озеро. Метёлки камыша кое-где были согнуты. Судя по количеству следов, здесь топталось не менее трёх человек, если только кто-то неведомый не бегал по берегу кругами.

— Рэм! – тише, чем хотелось бы, крикнул Ромка. Ему стало страшно.

Следы уходили к лесу. Ромка прошёл по ним и добрался до зарослей орешника. Там явно кто-то вытирал ноги о траву. Под кустом трава была примята, и лежали ошмётки жирного озёрного ила.

Ветерок пробежал по веткам, зашумели листья, и он почуял запах гари.

— Рэм! Козочка! - хрипло позвал Ромка, раздвинув ветки орешника. Надо найти Рэмку. Он не мог далеко уйти.

Сзади зашуршало, и тихий голосок сказал:

— Не кричи.

Это была Козочка. Мокрая тряпка, которая служила ей платьем, прилипла к тощему телу, с волос ручейками стекала вода. Девочка провела ладошками по лицу и отряхнулась. С пальцев полетели брызги.

— А где Рэм? – спросил Ромка, таращась на неё. Под мокрой тряпкой была только сама девчонка. Никакого белья. Наверное, у него сейчас глупый вид, как недавно у двойника.

— Говори тише. – Козочка пугливо осмотрелась. – Твоего брата забрали. Будешь кричать, они вернутся.

— Кто забрал?

— Люди Громкоголоса.

— Кого?

— Ты не знаешь Громкоголоса? Откуда ты взялся?

— Хватит болтать! Куда они пошли? – зашипел Ромка.

— Наверное, ты очень храбрый, - заметила Козочка. Она принялась деловито отжимать мокрые волосы. – Громкоголос здесь самый важный человек. Он даже с Животряса собирал дань, а Животряс не каждому стал бы платить.