Двойное преступление на линии Мажино. Французский шпионский роман - [170]

Его здесь, видимо, знали как облупленного. Персонал отеля поддерживал с ним деловые отношения, более того, во время охотничьих прогулок он бывал здесь уже в качестве клиента. Он оставил Фредерика в баре перед стаканом виски «Олд Кроу», а сам отправился звонить. Он вернулся менее чем через десять минут, сияющий, как ребенок, которому удался веселый розыгрыш, и заказал тот же напиток. Лемуан, расставшись с последней надеждой вовремя добраться до Аддис-Абебы, был на грани подавленности и вспышки гнева.

— Не мучайте себя,— сказал Кассегрен, зажигая сигарету,— эти двое так легко не улетят, уж поверьте мне.

— Хотел бы я знать, почему,— проворчал заместитель «господина Дюпона».

— Потому лишь, что я позвонил Одетте и дал ей необходимые инструкции. Прямо сейчас она звонит в аэропорт, чтобы сообщить о террористах, заложивших бомбу в самолет на Найроби. Можете на меня положиться. У эфиопов уже дважды были подобные неприятности с арабами в рамках арабо-израильского конфликта, и они подобные вещи принимают всерьез. Самолет на Найроби не вылетит, пока его хорошенько не прощупают. На это уйдет не менее трех часов. Фредерик сделал глоток скоча и с восхищением посмотрел на своего собеседника.

— Черт бы меня побрал,— сказал он,— мне бы это никогда и в голову не пришло. Просто гениально.

— Да, конечно,— согласился Кассегрен без ложной скромности,— но это не дает нам права почивать на лаврах. Нам пора!

В машине он возобновил прерванный разговор.

— Знаете,— сказал он.— Одетта рассказала мне по телефону интересную вещь. По радио сообщили об аресте двоих людей, принимавших участие в покушении на Османа Загари…

— Я об этом прекрасно знаю,— нетерпеливо оборвал его Лемуан,— ведь именно поэтому Хейнс и Паулюс сократили время своего пребывания в Аддис-Абебе.

— Так вот… Я тоже об этом знал, поскольку сам организовал их арест.

— Это как? — спросил ошарашенный Фредерик.— Какое вы имеете отношение к следствию, ведь его вела эфиопская полиция?

Безо всяких прикрас тулузец поведал ему, как он обнаружил в аэропорту фотографа и, не слишком представляя себе, как поступить, предупредил полицию. Фредерик, прекрасно зная, как намеревались использовать фотографии, теперь уже смотрел на своего агента в Аддис-Абебе не просто с восхищением, а с почтением, а это все-таки несколько иное чувство.

— А если бы вы мне позволили закончить мысль,— проговорил Кассегрен, ловко вписываясь в поворот,— я бы вам сообщил новый факт: арестованные на допросе упомянули некоего Ван-дамма. В экстренном радиовыпуске, менее чем за пять минут до моего звонка Одетте передали сообщение о его аресте.

По прибытии в столицу Кассегрен высадил своего спутника у здания сыскной полиции. 19 часов 10 минут. Десять минут назад должен был вылететь самолет рейсом на Найроби.

По предъявлении дипломатического паспорта Фредерика Лемуана безо всяких проволочек принял комиссар полиции, которому он подал жалобу на поименованных Хейнса и Паулюса, отдавших некоему Омеру Вандамму и подчиненным ему людям приказ убить капитана Османа Загари и покушавшихся на следующий день на его жизнь на берегу реки Аваш.

Жалоба, поступившая через два часа после ареста Вандамма, заставила эфиопского полицейского приподняться в своем кресле. Чудом самолет на Найроби был еще на земле, задержанный по сообщению о бомбе. Комиссар отдал приказ задержать двух вышеназванных пассажиров до разбирательства дела.

Эфиопская полиция сбилась с ног, пытаясь пролить свет на запутанное дело. Необычайное рвение объяснялось тем, что в отношениях между Суданом и Эфиопией наметился глубокий кризис.

А между тем,— объяснял Кассегрен Лемуану по дороге в «Гараж наций», — император Хайле Селассие — ярый поборник африканского единства. Он является одним из основателей ОАЕ и охотно выступает в качестве посредника во всех африканских конфликтах. Теперь вам должно быть ясно, почему здесь всяк и каждый близко к сердцу принимает скорейшее урегулирование щекотливых дел, способных породить разногласия с другими африканскими странами.

На протяжении всего вечера и большую часть ночи тулузец помогал Фредерику, тем временем прекрасная машинистка Одетта Кассегрен излагала черным по белому результаты расследования, проведенного мужчинами.

В первую очередь была составлена служебная записка в Париж, в которой Фредерик сообщал о ситуации. Кассегрен закодировал послание и срочно отправил его по назначению. Затем была написана конфиденциальная памятная записка на имя посла Франции в Судане, которая будет доставлена адресату рано утром. Таким образом господин Делобель получал возможность осведомить императорское правительство о закулисной стороне хартумского дела и о деятельности главных заговорщиков, таких, как Хейнс, Паулюс, он же Равено, и Вандамм. Лемуан проявил учтивость по отношению к Хорне Мейсон, ни разу не упомянув ее имени. Он выгородил американскую журналистку, использовавшуюся американо-немецкой группой исключительно в качестве посредника. Он посчитал, что пережитые события сами по себе послужат ей уроком.

Девятого июня эфиопская полиция провела в штаб-квартире «Интернейшнл девелопмент фаундейшн» весьма полезный обыск. Изъятые документы содержали сведения, позволившие не только выявить связи так называемого фонда и его головной огранизации в Солсбери, но также объяснить, помимо неудавшегося переворота в Хартуме, некоторые события на Африканском континенте, театром действий которых были Габон, Дагомея, Камерун, Центральноафриканская Республика.