Двойное дыхание - [136]
Сварив кофе, я открыла презентацию. Первое, что нарушило моё эстетическое восприятие пространства, – фоновый рисунок слайда. Он вызывал ассоциации со скелетом мамонта. Причём покойный реликт явно страдал сколиозом. Посреди костных останков вычурно реял основной девиз мероприятия: «У КАЖДОГО ВРЕМЕНИ СВОИ ГЕРОИ». «О господи! – пронеслось в голове, – они решили представить джип IHTIANDR царём зверей эпохи палеолита!» Прочтение текста следующего слайда вызвало некоторое беспокойство. «ДЕМОНСТРАЦИЯ И ТЕСТ-ДРАЙВ НА ДЕЙСТВУЮЩЕЙ ВОЕННОЙ ТЕРРИТОРИИ». Мне стало жарко. Я встала из-за стола, открыла холодильник и налила себе ледяной минералки. В мой «медленный ум» никак не желало входить вновь открывшееся обстоятельство. Я подошла к бару и, ничтоже сумняшеся, распечатала бутылку виски. Щедро отхлебнув из стакана, призадумалась, а сигарету «во рту держала». Что же это творится?! Ничего себе BTL-агентство! Это что, экстрим для новейших русских? Олигархи-пацифисты апробируют «могучие двигатели V-8, харизматичный дизайн, семиместный салон с тремя рядами кресел, панорамной крышкой Ihtiandr View» прямо где-нибудь в Ираке, Афганистане или Чечне? И чувствуют себя при этом «героями на все времена», если, конечно, не забыли вовремя памперсы сменить.
На третьем глотке глендфича меня посетило откровение. Они имели в виду «на территории действующей военной части»!
В свете открывшихся обстоятельств стал понятен дизайн. Это не скелет мамонта, страдавшего сколиозом. Это – стрелки, нанесённые на военную карту рукой очень пьяного, совершенно лишённого пространственного осознания и представления о пропорциях военкома. По периметру же слайд обрамляет не рисунок под кожу крокодила, а элементы рваных маскхалатов. Если рассматривать через лупу, зная вышеизложенные факты.
Обрамление выведения на российский рынок весьма известного джипа марки IHTIANDR предполагалось в виде игры в «войнушку». В памяти немедля всплыл губермановский гарик:
Из текста агрессивным маршем психику атаковали слова и словосочетания «военный», «военизированный», «стрельба по мишеням», «военные парашютисты». Я почувствовала, что удовольствие от кофе, виски, сигареты накрылось медным тазом, просто прочитать это не удастся и, глубоко вздохнув, открыла поверх презентации окно Word.
«Дина, указанная тобою целевая аудитория так кровожадна? Множество моих знакомых её представители. Никого воевать не тянет. Хотя на джипах ездят. Никаких иных ассоциаций с героизмом, героикой и данным средством передвижения как таковым не возникает?»
Невероятным волевым усилием удержав себя от предложения каких-либо иных идей, я продолжила чтение презентации.
На осмысление следующей фразы потребовалось некоторое время. Ибо она гласила: «Jeep Ihtiandr приходит в Россию на 65-м году жизни». Что же Дина с Колей имели в виду? Русь, если мне не изменяет память, крещена уже более тысячи лет. Или так: представляю себе американца-пенсионера 65 лет с неплохой пенсией, который может наконец посетить далёкую дремучую Россию. Декламация, исполненная замогильного трагизма: «… на 65-м году жизни…» вызвала ассоциацию с некрологом. Конечно же имелось в виду, что этот несчастный Jeep Ihtiandr имеет 65-летнюю историю. И наши бравые менеджеры собирались представить это ретроспективно в процессе мероприятия. Пытаясь быть максимально корректной, я воззвала к Дине в письменной форме, указав на некоторые стилистические огрехи.
Но чем дальше в лес, тем, как известно, толще партизаны. Далее по курсу следовал настолько изящный словесный перл, что я от всей души позавидовала таланту его создателей. «Банкет в палатке». Я не удержалась.
«Дина! „Банкет в палатке“ – это всё равно что „бал в сарае“!
(См. в «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей» автора Курта Воннегута. Сцена в спектакле «Золушка», который давали военнопленные офицеры-англичане для американских солдат в немецком концлагере.)
Сильнее может быть только «ночь любви в сортире».
На «банкет в палатке» в районе «действующей военной территории» предполагался «сбор и доставка гостей». Первое, что пришло на ум, – финские домики HONKA («сбор и доставка, стопроцентная предоплата»). Затем я представила пронизанную трагизмом сцену из некоей гипотетической интермедии абсурда в виде ремарки драматурга:
«Испуганные дилеры, журналисты и очень важные персоны тесно жмутся друг к другу в грязном кузове самосвала. У каждого на руке белая повязка с надписью „гость“. Вокруг самосвала – плотная цепь сотрудников агентства, наряженных в форму эсэсовцев. Но вот последняя жертва погружена. Водитель в фуфайке крепко закрывает борт. Раздаётся команда лейтенанта: „Все собраны!“ Водила получает накладную с адресом доставки. В графе „условия“: „самовывоз“. В графе „разгрузка“: „свал“. В графе „место доставки“: „произвольная площадка в районе боевых действий по выбору водителя“. Грузовик отъезжает. Эсэсовцы расходятся. Занавес».
Далее моё восприятие усладило следующее предложение:
Эта яркая и неожиданная книга — не книга вовсе, а театральное представление. Трагикомедия. Действующие лица — врачи, акушерки, медсестры и… пациентки. Место действия — родильный дом и больница. В этих стенах реальность комфортно уживается с эксцентричным фарсом, а смешное зачастую вызывает слезы. Здесь двадцать первый век с его нанотехнологиями еще не гарантирует отсутствие булгаковской «тьмы египетской» и шофер «скорой» неожиданно может оказаться грамотнее анестезиолога…Что делать взрослому мужчине, если у него фимоз, и как это связано с живописью импрессионистов? Где мы бываем во время клинической смерти, и что такое ЭКО?О забавном и грустном.
Эта книга о врачах и пациентах. О рождении и смерти. Об учителях и учениках. О семейных тайнах. О внутренней «кухне» родовспомогательного учреждения. О поколении, повзрослевшем на развалинах империи. Об отрицании Бога и принятии его заповедей. О том, что нет никакой мистики, и она же пронизывает всё в этом мире. О бескрылых ангелах и самых обычных демонах. О смысле, который от нас сокрыт. И о принятии покоя, который нам только снится до поры до времени.И конечно же о любви…
Мальцева вышла замуж за Панина. Стала главным врачом многопрофильной больницы. И… попыталась покончить с собой…Долгожданное продолжение «бумажного сериала» Татьяны Соломатиной «Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61». Какое из неотложных состояний скрывается за следующим поворотом: рождение, жизнь, смерть или любовь?
Роддом — это не просто место, где рожают детей. Это — целый мир со своими законами и правилами, иногда похожий на съемочную площадку комедийного сериала, а иногда — кровавого триллера, в котором обязательно будут жертвы. Зав. отделением Татьяна Георгиевна Мальцева — талантливый врач и просто красотка — на четвертом десятке пытается обрести личное счастье, разрываясь между молодым привлекательным интерном и циничным женатым начальником. Когда ревнуют врачи, мало не покажется!
«Просто в этот век поголовного инфантилизма уже забыли, что такое мужик в двадцать пять!» – под таким лозунгом живет и работает умная, красивая и ироничная (палец в рот не клади!) Татьяна Мальцева, талантливый врач и отчаянный жизнелюб, настоящий Дон Жуан в юбке.Работая в роддоме и чудом спасая молодых мам и новорожденных, Мальцева успевает и в собственной жизни закрутить роман, которому позавидует Голливуд!«Роддом. Сериал. Кадры 14–26» – продолжение новой серии романов от автора книги «Акушер-ХА!».
От автора: После успеха первой «Акушер-ХА!» было вполне ожидаемо, что я напишу вторую. А я не люблю не оправдывать ожидания. Книга перед вами. Сперва я, как прозаик, создавший несколько востребованных читателями романов, сомневалась: «Разве нужны они, эти байки, способные развеселить тех, кто смеётся над поскользнувшимися на банановой кожуре и плачет лишь над собственными ушибами? А стоит ли портить свой имидж, вновь и вновь пытаясь в популярной и даже забавной форме преподносить азы элементарных знаний, отличающих женщину от самки млекопитающего? Надо ли шутить на всё ещё заведомо табуированные нашим, чего греха таить, ханжеским восприятием темы?» Потом же, когда количество писем с благодарностями превысило все ожидаемые мною масштабы, я поняла: нужны, стоит, надо.
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга не только о фашистской оккупации территорий, но и об оккупации душ. В этом — новое. И старое. Вчерашнее и сегодняшнее. Вечное. В этом — новизна и своеобразие автора. Русские и цыгане. Немцы и евреи. Концлагерь и гетто. Немецкий угон в Африку. И цыганский побег. Мифы о любви и робкие ростки первого чувства, расцветающие во тьме фашистской камеры. И сердца, раздавленные сапогами расизма.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.