Двойное дыхание - [105]

Виктор Давидович женился. На Анечке. Он переехал от маменьки в квартиру молодой жены. Пётр Александрович сделал им царский подарок на свадьбу, оформив дарственную на квартиру и уплатив все налоги. Анечка управлялась со свекровью похлеще дрессировщика тигров. У старой дамы даже прекратились гипертонические кризы и чудесным образом прошли невралгии. Кто бы мог ожидать такого от «беззащитного щенка»?

Сергей Алексеевич стал жить гражданским браком с надзирательницей. У которой конечно же были имя и фамилия, вполне привлекательная внешность и масса прочих достоинств. Она железной рукой обустроила Серёгин быт и уважительно относилась к его профессии и Псу. Спустя некоторое время у них родилась дочь. Пекинес перестал писать в неположенных местах, а Серёжа купил машину у Клюкина. Потому что Клюкин купил себе новую.

Светлана Анатольевна вышла замуж за Вадима Георгиевича.

Пётр Александрович и Светлана Григорьевна все ещё вместе. После того как у Петра Александровича прошла язва, он занялся с внуками авиамоделированием.

Елена Николаевна удочерила ребёнка, рожденного Кузнецовой Марией Владимировной. Конечно, у неё возникли некоторые трудности в связи с возрастом, но в нашей стране за деньги можно всё. Иногда это неплохо. Диагноз «ВИЧ-позитивная» был со временем снят по данным лабораторных и клинических исследований. Её муж гордо вышагивал по скверу с коляской поросячьего колеру, пока жена была на работе, и ни за что не хотел отдавать дочь в детский сад.

– А как же Новый год? – спрашивала его Лена, улыбаясь.

– Что Новый год? Я с ней буду по утренникам ходить, – бурчал он в ответ.

– Нет! Ты не понимаешь! – строго указывала ему Елена Николаевна. – Одно дело смотреть спектакль и совсем другое – участвовать. Надо самой быть снежинкой, а не только наблюдать, как где-то в глубине небес рождаются и падают другие.

Коротышка Чак

Так неловко глядеть на мир снизу вверх.

Не из-за того, что шея затекает. А именно неловко. Как бы говоря: «Извините!» Но это поначалу. Только поначалу…

«Зачем я такой? Мой мир должен был быть ниже…»

Так думал Чак, сидя на диване, прижав колени руками к подбородку и созерцая через огромный экран окна бисер дождевых капель, которые быстрыми паучками иногда сбегали по стеклу вниз… «Всё стремится вниз. Вода стекает, камень падает, самолёты рушатся, корабли уходят на дно… А я живу в каморке на семнадцатом этаже. Мир смеётся надо мной. Правда, сверху есть ещё восемь этажей. Ну, тогда в пентхаусе должны жить уже совсем карлики. Потому что на первом этаже живёт Билл – он баскетболист. Высоченный, как телеграфный столб. Смотришь на него и думаешь: „Почему он не падает?“ Так и хочется врыть его в землю по пояс. Для устойчивости. Выше – семейная пара. Он – сноб, а она – красивая. И я ей по плечо. Биллу она, наверное, по пупок. Своему снобу – по нос. Идеальное сочетание. Тот, в свою очередь, Биллу по грудь. А я на семнадцатом. И если чуть-чуть напрячь воображение – они, наверное, смогли бы носить меня в карманах по очереди…»

О таких вещах Чак думал всегда. Сколько себя помнил. А помнил он себя – так чтобы хорошо, осмысленно, – наверное, лет с шести. Ростом он тогда был чуть выше табуретки.

«Я вырасту и всем вам покажу!» – кричал он своим сверстникам в кривляющиеся подбородки. «Я вырасту!» – топал он маленькой ножкой на отмахивающихся от него, как от назойливой мухи, вредных девчонок.

И он рос. Не спеша, как все.

«Класс, встать!» Все встают. А маленькому Чаку, что встать, что остаться сидеть – ни черта всё равно не видно. Что так – одни спины вокруг, что эдак. Правда, и его тоже не видно… Эх, маленький, маленький Чак. Человечек по прозвищу Чекушка.

«Почему я такой? Я должен быть выше… Как все!»

И он становился выше. Просто как будто отставал немного. Задержался на старте и теперь никак не мог нагнать. И это отставание, этот разрыв – не давали ему покоя.

Неплохой колледж – спасибо родителям. Детские простые и грубоватые насмешки сверстников остались в прошлом. Их сменили перешёптывания и политкорректные смешки девочек на трибунах в спортзале.

Какие-то ферменты, витамины, гормональные препараты… Родители старались помочь, чем могли.

«Я должен! Должен быть выше!»

И он становился выше. Но мужчины и женщины вокруг тоже становились выше. Старые приятели становились выше и женились. Становились выше вредные девчонки и выходили замуж. Рожали выросшим мужчинам детей, и те, в свою очередь, становились выше не по дням, а по часам, догоняя Чака в его вечной «гонке за лидером».

Он никогда не опускался до высоких каблуков, приподнятой феном шевелюры или, там, бейсболки на размер меньше, нет. Он боролся. Часами – до посинения фаланг пальцев, висел на турнике, встроенном в дверной проём. Бассейн каждый день. Гимнастика на растяжку. В общем, всё, что советовал терапевт. Пожилой симпатичный добрый дядька. Невысокий, к слову. Всего-то метр семьдесят. Но не метр же сорок семь! Каково, а?! Нет, каково каждый день по нескольку раз садиться в лифт с НОРМАЛЬНЫМИ людьми и дышать им в пупки, в подмышки?! Бояться, что они перепутают тебя с мебелью и поставят на голову сумочку, чтобы дать отдых рукам!