Двойники. Правда о трупах в берлинском бункере. - [85]
Никто из возбужденного, трусливого окружения фюрера не захотел взять на себя ответственность за такое удушение, тем более если Гитлер представлял себе, что правда о его действиях станет широко известна и приведет впоследствии к публичному позору. Ампула с цианистым калием, которую Гитлер, как предполагалось, готов был использовать, стала бы прекрасным и вполне очевидным прикрытием такого убийства — убийства, совершенного, по всей видимости, в отчаянии его окружением, жаждущим спастись.
Теперь мы можем представить себе в полном объеме подозрения советских офицеров в отношении странных или избитых замечаний, которыми Линге приправлял свои показания, однако сейчас они оказываются вполне на месте. Линге — человек, которого, как заметил Гюнше, никто, включая Гитлера, не считал человеком умным, — оказался главным подозреваемым в убийстве фюрера.
Таким образом, хотя нельзя утверждать, что судьба Гитлера более не подлежит обсуждению, я намерен, используя имеющуюся теперь в нашем распоряжении информацию, попытаться восстановить события 30 апреля 1945 года, основываясь не на ложных показаниях свидетелей, которые, возможно, несут на себе ответственность и вину, а исключительно на предположениях. Но эти предположения базируются на прочных патологоанатомических данных о ранее предполагаемых способах смерти.
УБИЙСТВО АДОЛЬФА ГИТЛЕРА
Вне бункера эсэсовская охрана без всякой необходимости громко хлопала тяжелыми стальными дверями — настроение у всех было мрачное и нервное. Поступали тревожные сведения о том, как продвигается наступление «Иванов», вот они уже у станции метро «Штадтмитте», всего в 200 метрах от бункера, выходить в сад Имперской канцелярии небезопасно. Эти сообщения усиливали и без того тягостное напряжение. Генерал СС Раттенхубер все утро поддерживал контакт с Борманом и Штумпфеггером, с которыми он имел долгое секретное совещание. Все остальное время Раттен хубер с почерневшим лицом сердито отчитывал в бункерах канцелярии членов своего штаба — оплакивал отсутствие дисциплины, но воздерживался от мер по ее укреплению, опасаясь, что это может привести к тому, что все вообще рухнет.
Перепуганный Геббельс, знавший, о чем говорили Рат-тенхубер и Борман, пытался схорониться у себя в комнате, читая одну из двух книг, оставшихся на его опустевшем столе.
Мы можем представить себе, как волочивший ноги Гитлер приходил для разговора с Геббельсом: таза водянистые, но все еще исполненные демонической силы, лицо красное, со следами слез, из уголка рта тянется струйка слюны, Он судорожно выбрасывает вперед сжатый кулак, при этом движения его не синхронны, когда он колотит кулаком воздух, повторяя: «Предательство, предательство», грозит возмездием тем, кто предал его: «Гибель мягкотелой германской нации, упустившей шанс достичь величия», которое он ей обещал.
Геббельс, с пустыми глазами, высохшим ртом, измученный, смотрит, как Гитлер ковыляет от стены к стене, возбужденно размахивая пачкой бумаг, которые одна за другой выскальзывают из его рук и, порхая, ложатся на стол или на пол. Геббельс пытается приободрить фюрера, но его потухшее лицо отражает страх на лице Гитлера.
Так проходит полчаса — они кажутся вечностью.
Борман приглушенным голосом разговаривает по телефону с Раттенхубером. Его плечи напряжены, локти выдвинуты так, словно он хочет прикрыть ими телефонную трубку, сделать звук еще тише. Штумпфеггер, мрачно потягивающий виски из стакана для анализов мочи, с неудовольствием смотрит на своего коротышку компаньона, нависая над столом.
От Руггенхубера поступает по телефону сообщение: весь персонал, за исключением выделенных лиц, должен немедленно покинуть нижний бункер и не заходить туда вплоть до нового распоряжения. Все должны находиться в верхнем бункере или в проходе в Имперскую канцелярию, пока не поступят новые указания. Ропот взволнованных голосов смолкает, как только с верхнего этажа появляются трое эсэсовцев, чтобы привести приказ в исполнение. Секретарши — некоторые из них выпивали, другие спали или играли в карты — торопятся уйти, жалуясь на отсутствие всякой информации.
В коридоре Линге настаивает на том, чтобы его заместитель Крюгер, чье дежурство должно продолжаться еще два часа, сдал ему смену; протест Крюгера резко обрывает Борман. Высунув голову из своей комнаты, он сердито машет Крюгеру рукой, показывая, чтобы тот убирался, и приказывает Линге взяться за дело, и без шума. Линге, обрадованный этим вмешательством, следит за тем, как Крюгер выходит за дверь, и без всякой необходимости наблюдает, как тот поднимается по ступенькам и исчезает из виду.
Вернувшись в коридор к двери комнаты Гитлера, Линге торопливо переговаривается с Борманом и достает из-под скамьи одеяло и складывает его на стуле в коридоре. Он стучит в дверь и входит в гостиную — там он обнаруживаег находящуюся в обмороке Еву, с головой, закинутой на спинку дивана, кровь из ее запястья капает на ручку дивана.
Линге поспешно заворачивает подол ее платья вокруг кровоточащего запястья и берет ее на руки. Ближайшая комната — спальня Гитлера, и, когда Линге останавливается, чтобы открыть туда дверь, кровь капает на пол. После этого он довольно бесцеремонно бросает Еву на кровать, где ее рука бессильно падает вдоль тела, и торопится по коридору в поисках Штумпфеггера, чтобы рассказать ему, что Ева попыталась покончить с собой.
Предлагаемая работа — это живые зарисовки непосредственного свидетеля бурных и скоротечных кровавых событий и процессов, происходивших в Ираке в период оккупации в 2004—2005 гг. Несмотря на то, что российское посольство находилось в весьма непривычных, некомфортных с точки зрения дипломатии, условиях, оно продолжало функционировать, как отлаженный механизм, а его сотрудники добросовестно выполняли свои обязанности.
Книга доктора исторических наук К.А. Аверьянова посвящена одному из самых интересных и загадочных вопросов русской истории XIV в., породившему немало споров среди историков, — проблеме так называемых «купель Ивана Калиты», в результате которых к Московскому княжеству были присоединены несколько обширных северных земель с центрами в Галиче, Угличе и Белоозере. Именно эти города великий князь Дмитрий Донской в своем завещании 1389 г. именует «куплями деда своего». Подробно анализируются взгляды предшествующих исследователей на суть вопроса, детально рассматриваются указания летописных, актовых и иных первоисточников по этой теме.
Автор — полковник, почетный сотрудник госбезопасности, в документальных очерках показывает роль А. Джангильдина, первых чекистов республики И. Т. Эльбе, И. А. Грушина, И. М. Кошелева, председателя ревтрибунала О. Дощанова и других в организации и деятельности Кустанайской ЧК. Используя архивные материалы, а также воспоминания участников, очевидцев описываемых событий, раскрывает ряд ранее не известных широкому читателю операций по борьбе с контрреволюцией, проведенных чекистами Кустаная в годы установления и упрочения Советской власти в этом крае. Адресуется массовому читателю и прежде всего молодежи.
Из борьбы с испанским владычеством Голландия вышла одной из величайших в мире морских империй. За несколько лет страна обрела контроль над огромными территориями: от Индонезии до Западной Индии, от Южной Африки до Южной Америки. Чарлз Боксер, профессор Йельского университета, автор целого ряда исторических трудов, представляет Голландию XVI–XVIII вв. Объясняя причины стремительного восхождения столь маленькой страны к могуществу, Боксер обращает внимание на то, как и почему происходит бурное развитие промышленности, морской торговли, сельскохозяйственное изобилие и культурный расцвет страны.
Работа видного историка советника РАН академика РАО С. О. Шмидта содержит сведения о возникновении, развитии, распространении и критике так называемой «новой хронологии» истории Древнего мира и Средневековья академика А. Т. Фоменко и его единомышленников. Подробно характеризуется историография последних десятилетий. Предпринята попытка выяснения интереса и даже доверия к такой наукообразной фальсификации. Все это рассматривается в контексте изучения современного общественного исторического сознания и тенденций развития науковедения.
Предлагаемая книга впервые в отечественной историографии подробно освещает историю Германии на одном из самых драматичных отрезков ее истории: от Аугсбургского религиозного мира до конца Тридцатилетней войны. Используя огромный фонд источников, автор создает масштабную панораму исторической эпохи. В центре внимания оказываются яркие представители отдельных сословий: императоры, имперские духовные и светские князья, низшее дворянство, горожане и крестьянство. Дается глубокий анализ формирования и развития сословного общества Германии под воздействием всеобъемлющих процессов конфессионализации, когда в условиях становления новых протестантских вероисповеданий, лютеранства и кальвинизма, укрепления обновленной католической церкви светская половина общества перестраивала свой привычный уклад жизни, одновременно влияя и на новые церковные институты. Книга адресована специалистам и всем любителям немецкой и всеобщей истории и может служить пособием для студентов, избравших своей специальностью историю Германии и Европы.