Двойник - [4]

Через час он проснулся. Он не видел никаких снов, его мозг не содрогался от жутких кошмаров, он не барахтался, пытаясь оттолкнуть студенистое чудовище, навалившееся ему на лицо, он просто открыл глаза и подумал: здесь кто-то есть. Он медленно сел в кровати и прислушался. Спальня находилась в глубине квартиры, сюда даже днем не долетали никакие внешние звуки, а теперь была ночь. Интересно, который час, обычно в это время стоит полная тишина. Тишина и была полной. Пришелец, кто бы он ни был, не двигался с места. Тертулиано Максимо Афонсо протянул руку к ночному столику и зажег свет. Часы показывали четверть пятого. Как и большинство обычных людей, Тертулиано Максимо Афонсо не герой и не трус, не непобедимый храбрец из кино, но и не жалкий слабак, способный со страху описаться, услышав в полночь скрежет двери, ведущей в подземную темницу замка. Правда, волосы у него на теле встали дыбом, но ведь это происходит и с волками, когда они чуют опасность, а ведь ни одному здравомыслящему человеку не придет в голову обвинить волка в трусости. Сейчас Тертулиано Максимо Афонсо докажет, что и он тоже не трус. Он тихонько встал, взял в руки ботинок, за неимением более серьезного оружия, подошел, стараясь не шуметь, к двери и осторожно выглянул в коридор. Посмотрел в одну сторону, потом в другую. Ощущение, что тут кто-то есть, усилилось. Зажигая по пути свет и чувствуя, что сердце стучит у него в груди, будто несущийся галопом конь, Тертулиано Максимо Афонсо заглянул в ванную, потом в кухню. Никого. И ощущение чьего-то присутствия было здесь, как это ни странно, менее явственным. Он вернулся в коридор, по мере того как он приближался к гостиной, ощущение невидимого присутствия с каждым шагом усиливалось, воздух, казалось, вибрировал, добела раскаляясь от скрытого источника пламени, нервы Тертулиано Максимо Афонсо были напряжены до предела, будто он шел по зараженной радиацией местности, держа в руке счетчик Гейгера, из которого теперь вместо звуковых сигналов вырывались потоки плазмы. В гостиной никого не было. На своих обычных местах находились стеллажи с книгами, неподвижные и бесстрастные, и висевшие на стенах гравюры в рамках, о которых мы ранее не упоминали, но вот они, тут, и тут, и еще там, и письменный стол с пишущей машинкой, и кресло, и низенький столик с маленькой скульптурной группой, стоящей точно в его геометрическом центре, и двухместный диван, и телевизор. Тертулиано Максимо Афонсо еле слышно прошептал: это здесь, и едва он произнес последнее слово, незримое присутствие исчезло, совершенно бесшумно, будто лопнул мыльный пузырь. Да, вот что это было – телевизор с видеоприставкой, комедия под названием «Упорный охотник подстрелит дичь», некий образ из этой комедии, вернувшийся на свое место после того, как он поднял Тертулиано Максимо Афонсо с постели. Он еще не понимал, какой именно образ, но был уверен, что обязательно узнает его, когда тот снова появится перед ним. Он пошел в спальню, надел поверх пижамы халат, чтобы не простудиться, и вернулся в гостиную. Сел в кресло, снова нажал на кнопку пульта дистанционного управления и, подавшись вперед, оперев локти о колена, весь обратившись в зрение, стал во второй раз смотреть историю молодой красивой женщины, пожелавшей добиться жизненного успеха. Через двадцать минут он увидел, как она входит в гостиницу, приближается к стойке дежурного администратора, услышал, как она представилась: меня зовут Инес де Кастро[1], он уже раньше обратил внимание на столь интересное историческое совпадение, а потом сказала: у меня заказан здесь номер, дежурный администратор посмотрел ей в лицо, вернее, в объектив камеры, или все-таки на нее, если она стояла в том месте, где находилась камера, и произнес что-то, чего Тертулиано Максимо Афонсо не удалось разобрать, он быстро нажал большим пальцем руки, державшей пульт дистанционного управления, на кнопку «стоп», но образ уже исчез, это понятно, никто не станет тратить пленку на второстепенного актера, почти статиста, который появляется через двадцать минут после начала действия, пленка прокрутилась обратно, на экране снова возникло лицо дежурного администратора, молодая красивая женщина снова вошла в гостиницу, снова сказала, что ее зовут Инес де Кастро, что у нее заказан номер, теперь – да, вот он, дежурный администратор, в упор смотрящий на свою собеседницу. Тертулиано Максимо Афонсо поднялся с кресла, опустился на колени перед телевизором и приблизил лицо к экрану, насколько позволяло зрение. Это я, прошептал он и вновь почувствовал, как волосы у него на теле встали дыбом, то, что он видел, не могло быть правдой, просто не могло ею быть, любой нормальный человек, окажись он в тот момент рядом, успокоил бы его, сказав: Что за вздор, дорогой Тертулиано, у него ведь усы, а у вас лицо бритое. Таковы нормальные люди, они имеют обыкновение все упрощать, а потом, и всегда слишком поздно, они вдруг удивляются, поняв, сколь изменчивой может быть жизнь, оказывается, усы и борода не властны над собой, они растут и благоденствуют, только если им это позволяют, часто по небрежности, но в один прекрасный день, благодаря изменившейся моде или просто потому, что их обладателю надоело видеть в зеркале свое заросшее волосами отражение, они исчезают, не оставив следа. Не следует также забывать, что в данном случае речь идет об актере, о театральной игре и что изящные ухоженные усики дежурного администратора могли быть просто-напросто накладными. Столь очевидные выводы мог бы сделать любой человек, в том числе и сам Тертулиано Максимо Афонсо, если бы он не был так сосредоточен на поисках других ситуаций с участием того же второстепенного актера или, скорее, статиста, которому разрешили произнести несколько фраз. До конца фильма мужчина с усиками в роли дежурного администратора появился еще пять раз и всегда в малозначительных эпизодах, хотя в последнем ему было позволено обменяться парой претендующих на игривость фраз с победоносной Инес де Кастро, а потом, когда она удалялась, покачивая бедрами, смотреть ей вслед с выражением карикатурного сладострастия, которое, по мнению режиссера, должно было рассмешить непритязательных зрителей. Само собой разумеется, что если Тертулиано Максимо Афонсо не нашел этот фильм забавным, когда смотрел его в первый раз, то теперь он понравился ему еще меньше. Вернувшись к кадру, в котором дежурный администратор, показанный первым планом, смотрит в упор на Инес де Кастро, он стал тщательно, черту за чертой, изучать его лицо. Если не принимать во внимание некоторые несущественные детали, подумал он, особенно усы, а также прическу и меньшую округлость лица, то он точь-в-точь как я. Теперь он чувствовал себя более спокойно, конечно, сходство поразительное, но и только, такое довольно часто встречается, вспомним хотя бы близнецов, было бы весьма странно, если бы среди более чем шести миллиардов жителей нашей планеты не нашлось бы по крайней мере двоих, совершенно одинаковых. Они, разумеется, не могут быть одинаковыми абсолютно во всем, сказал он, словно беседуя со своим почти вторым «я», которое смотрело на него с экрана. Сев снова в кресло и постаравшись оказаться на том самом месте, на котором находилась актриса, игравшая роль Инес де Кастро, он в шутку изобразил еще одного клиента. Меня зовут Тертулиано Максимо Афонсо, объявил он и улыбнулся. А вас. Вопрос был совершенно естественным, если встречаются два одинаковых человека, то им, понятно, хочется узнать друг о друге как можно больше, а имя – это первое, что обычно спрашивают, оно как дверь, в которую можно войти. Тертулиано Максимо Афонсо прокрутил пленку до конца, там находился список второстепенных исполнителей, он не помнил, указаны ли в нем также их роли, нет, не указаны, а имена, их было много, приведены в алфавитном порядке. Он рассеянно взял коробку от видеокассеты и еще раз посмотрел, что на ней написано и изображено, улыбающиеся лица исполнителей главных ролей, краткое содержание фильма, а в самом низу, мелким шрифтом, технические данные и дата выпуска. Прошло уже пять лет, пробормотал он и вспомнил, что то же самое сказал ему его коллега-математик. Целых пять лет, повторил он и внезапно снова почувствовал какую-то необычность, но теперь это уже не было ощущением чьего-то неосязаемого, таинственного присутствия, теперь это было нечто конкретное, доступное документальной проверке. Трясущимися руками он стал выдвигать и задвигать ящики, вытряхнул из них на стол конверты с негативами и фотографиями и в конце концов нашел то, что искал, свой собственный портрет пятилетней давности. У него были усы, другая прическа и более худое лицо.