Двойник президента России - [15]

Я подсознательно испытываю неприязнь к людям, у которых на туалете бирка с писающим мальчиком. Подумать только, хрущевка с крохотными смежными комнатами, а на двери совмещенного санузла и ванной метка, чтоб не перепутали кухоньку с туалетом.

Не уважаю людей, у которых телевизор занимает красный угол. Как, впрочем, и тех, у кого в красном углу висят плоскостные иконы, подменяющие душу. Но верующих я, по крайней мере, жалею.

Мне неприятны люди, имеющие привычку во время разговора трогать собеседника руками, приближать лицо почти вплотную, смотреть в упор.

Вызывают брезгливость толстяки. Особенно те, кто жиреет не из–за болезни, а по причине примитивного обжорства.

Не люблю людей с неряшливой речью. По моему разумению, риторика, дикция должны непременно присутствовать в обучении, как и музыка, ритмика, плаванье, художественная гимнастика. Сумбурная, монотонно–безобразная речь хуже физического уродства, а речь примитивная, заполненная бранью, подобна прилюдному испражнению.

Соответственно и мое отношение к носителям подобных речевых качеств: Жириновскому, Черномырдину, иже с ними; треть думаков[4] можно отнести к этому нечленораздельному стаду.

Мои неприязни с возрастом переплавились в равнодушие. Человечество разделилось на две неравнозначные величины: те, кто интересен и те, кто неинтересен. В любом кусочке природы (травинка, листок, камешек, щепка, капля воды…) можно найти интересное, самобытное, милое. В человеке, наверное, тоже? Но искать не хочется.

Некоторые формы неприязни формируются на уровне подсознания. Я могу объяснить своё отвращение например к Петросяну или Кларе Новиковой — у них плохие, неумные спектакли, их юмор рассчитан на убогих, а их попытки умничать лишний раз выявляют их собственное плебейское нутро. То есть, я не люблю не их лично, тем более, что с ними не знаком. Мне неприятен их сценический образ. Как образ «Сердючки» или Бенни Хилла. Причем, неприязнь спокойная: когда они появляются я просто переключаю телевизор на другой канал. А вот отвращение к Розенбауму на первый взгляд не имеет сознательных причин. Мне многие певцы не интересны, тот же Басков или Киркоров. Вызывают брезгливость администраторы, вроде Дубовицкой, зачем–то влезшие в рампу. Легкое раздражение испытываю когда авторитетные артистические семьи захватывают программу. Винокур, Петросян с женой. Она, кстати, талантливая баба, но от сытой жизни половину этого таланта уже растеряла. Был приятен некоторое время Галкин, кремлевский фирменный шут. Приелся быстро. И ко всем отношение ровное, с перепадами в минус или плюс. А вот Розенбаум вызывает настоящую ненависть. Точно такую же, как Глоба. Один раз в жизни увидел эти тупые «глобальные» новости и сразу воспылал настоящей яростью к аферисту.

Ненавижу попов. Раввинов, мул, пасторов — всю это орду мошенников от всевышнего. Когда римский папа, которому надо в санатории лежать, под визги толпы пытался что–то проповедовать, я возненавидел эти толпы, это фанатичное быдло. А папа вызвал простую брезгливость, как полураздавленная лягушка.

Бог ты мой, казалось… Децл, Алсу, дочка Пугачевой… Да полно их на сцене, тех кого к ней и близко подпускать нельзя. И полное равнодушие к ним. Откуда же почти физическая злоба к Глобе и Розенбауму?

А еще я часто не люблю себя. За то, что ясно понимаю, что такое хорошо, а что такое плохо, но поступаю вопреки собственного разума. За то, что безволен, изнежен, капризен, хвастлив, непрактичен, похотлив, эгоистичен. За то, что незаметно и быстро постарел. За то, что тело изношено и часто дает сбои. За то, что не использовал ни одного шанса, которые часто предоставляла судьба–индейка. За хроническую нищету. За все!

Я занимался раздраженным самокопанием, сидел, уныло играл телефонным диском. Зачем–то набрал пять нулей. Вдруг голос:

— Разумное существо слушает вас.

— Что? — опешил.

— Разумное существо, вызванное цифросочетанием ноль, ноль–ноль, ноль–ноль, слушает вас.

— Да такого быть не может!

— Почему?

— Ну, как почему… Абсурд какой! Да потому, что и номера такого нет, и что это за Разумное Существо?

— Номер, как слышите, есть, иначе бы вам никто не ответил. На второй вопрос ответить сложнее. Чем вас не устраивает просто разумное существо.

Я не знал, что сказать. Буркнул:

— Я тоже разумное существо, но человек звучит привычней.

— Но я не человек. И не электронное устройство. Следовательно, определение «разумное существо» будет наиболее точным.

— А кто же вы?

— Я уже говорил, что ответить сложно. Вы являетесь человеком благодаря тому, что органические клетки соединились в вас определенным образом. Во мне соединились, образовали своеобразную конструкцию неорганические вещества.

Я вскипел:

— Не мелите чепуху! Я сейчас трубку повешу.

— И зря. Вас потом будет мучить неизвестное, недоговоренное. Чтобы вы посерьезнели, замечу, что за все время моего существования нулевым цифросочетанием меня вызвали впервые.

— А долго вы существуете?

— Пользуетесь современным времяисчислением порядка полумиллиона лет.

— По телефону вас могли вызвать только после его изобретения, — съязвил я.

— Неужели вы полагаете, что мы разговариваем по телефону. Я нахожусь в районе Антарктиды. Давно ли из вашего городка провели сюда кабель?