Двойник Президента - [5]

Первые расхождения между братьями были замечены в детском саду. Андрей был активнее и веселее многих других членов коллектива детсада. Он легко находил язык с одногруппниками и воспитательницами. Рисовал грибы-мухоморы краснее и крупнее всех. На «пять» заправлял свою кроватку на веранде и вытягивал байковое одеяло по стрелке. Уже в шесть лет он пытался заигрывать с девочками из соседней группы и не встречал на этом фронте особого сопротивления.

Фёдора же частенько видели задумчиво сидящим в песочнице и строящим воздушные замки с крышами из еловых веточек. В обязательных поездках на природу он ловил несознательных ящериц и учил их разговорному русскому языку. Там же он дружил со случайными ежами и мимо пробегающими муравьями. В детском саду он сторонился воспитательниц и дольше всех доедал свою детскую пайку за столом — потрясающе невкусные мясные лепешки из говяжьей печенки. В редкую минуту отдыха Федя барабанил во все доступные ему барабаны, дудел в подходящие дудки и виртуозно играл «Во саду ли, в огороде» на детском рояле с десятком нарисованных клавиш, хотя и совсем без чёрных бемолей и диезов.

Таким образом, личные характеристики братьев Ступиных, выданные детским садом номер тысяча сто пятьдесят пять Хамовнического района Москвы, отмечали явную склонность Андрея к дисциплине и лидерству и не менее очевидную склонность Фёдора к чему-то абсолютно противоположному.

Малознакомые соседи по зеленому и пыльному московскому двору, приезжие туда же люди с Кавказа и чужие дальние родственники частенько путали Андрея и Фёдора. Например, когда нужно было отвечать за разбитое футбольным мячом стекло, то за ухо обычно таскали Федю. А виноватый Андрюша в это время секретно сидел за углом и готовился страшно отомстить гражданину за-ухо-таскающему. Когда же нужно было похвалить кого-то за чисто убранную детскую площадку на дворовом субботнике, то в ЖЭК вызвали обычно Андрея. И старший дворник торжественно вручал ему в качестве приза маленькую пачку солдатской махорки с просьбой тут же передарить её обратно по причине малолетства победителя соцсоревнования. А Фёдор в это время молчаливо собирал пустые молочные бутылки на ближайшей свалке, чтобы их сдать и купить моркови, лука и сахара для дома, для семьи. Хотя это было лишнее.

Братья дружили, и их никогда не видели дерущимися из-за игрушечного пластмассового бронетранспортера за три рубля. Или ссорящимися дома из-за того, кто ближе сядет к телевизору «Север» хохотать над Тарапунькой и Штепселем. Когда Андрей не по-детски разбил себе голову качелями, то Фёдор первый догадался добежать до доброй тети Симы из семнадцатой, чтобы вызвать врача по их домашнему телефону. Не то, чтобы он спас этим Андрею жизнь, но шрам на голове брата в противном случае мог бы быть намного глубже.

Родители нарочно отдали их в разные школы, чтобы братья стали самостоятельными и ещё более непохожими. И они оправдали оказанное им высокое доверие. Андрей закончил школу на «четыре» и «три», зато с первым разрядом по боксу и со взрослой медалью за спасение утопающих. Будучи старшеклассником, он как-то зимой вытащил сильно нетрезвого гражданина из бурно проточной водопроводной лужи-западни на соседней стройке. Гражданин впоследствии оказался анонимным родственником начальника райотдела милиции, поэтому медаль Андрею вручали на общей торжественной линейке перед всей школой.

Фёдор закончил школу почти на одни пятерки, за исключением физкультуры, от которой он был почему-то освобожден. Из-за этого ему не досталось никакой подходящей медали. Зато все знали, что один его самый ранний детский стишок, посвященный дорогому Никите Сергеевичу Хрущеву, был опубликован не где-нибудь, а в ордена Трудового Красного Знамени журнале «Пионер». И, наверняка, генсек Хрущёв перелистывал этот номер журнала перед сном и, шепелявя добрыми пухлыми губами зажиточного крестьянина, перечитывал звонкие строки про себя, кукурузу и далекую проклятую Америку.

После школы Андрея вполне добровольно забрали служить в Советскую армию, в никому точно неизвестный род войск. Когда его отца спрашивали, куда это и где точно, то Андрей Аристархович отмалчивался и сразу переводил разговор на другую тему. Например, на злостное антинародное временное отсутствие бочкового пива в разлив в столице и на местах. Фёдор же Андреевич поступил то ли в институт малой механики больших шагающих экскаваторов, то ли во всесоюзный техникум автоматизации шлюзования глубоководных самонаводящихся устройств. В общем, в армию его не взяли ко всеобщему облегчению друзей и родственников.

О прочих деталях ранней биографии братьев-близнецов Ступиных до сих пор до хрипоты спорят старики-доминошники в их родном дворе. При этом доказательно тыча негнущимися указательными жёлтыми пальцами в знакомые портреты в газетах «Сад и огород» и «Правда».

Но никто не знает всей правды.

Ушиб о реальность

Фёдор Ступин буднично сидел у больничного окна, надежно защищенный от жизни двойными толстыми стеклами, и думал о вечном. О чем ещё думать в закрытом спецзаведении для умственно несоветских гражан? Ужин уже закончился, обязательные таблетки приняты, и до отбоя все больные свободны.