Двойник Президента - [20]
«Может быть, это приглашение Андрей как-то подстроил? — Фёдор недоуменно захлюпал утренним чаем, одновременно листая свой новенький загранпаспорт. — Ведь я до сих пор толком не знаю, где он живет и работает. Говорят, что загранпаспорт сейчас — это совсем не проблема. Но с моей нулевой формой допуска, непонятно куда смотрели дорогие органы?» На пятой странице паспорта обнаружилась красивая зеленая виза с голограммами в виде экзотических животных: «Ньюзиланд… надо же, Новая Зеландия! — вслух прочитал Фёдор. — А при чем здесь, позвольте, Новая Зеландия? Хотя по мне, что Мадагаскар, что Новая Зеландия — один хрен юго-западнее Калуги. Надо будет на работе перечитать е-мэйл от брата. Без интернета, ведь, сейчас никуда. Лучшие мозги и прочее утекает на Запад именно через него. Теперь включим в этот поток и оба мои полушария с мозжечком в придачу».
Он почувствовал, что прав как никогда ещё до.
Сверкающий залив
В бизнес-классе роскошного аэробуса авиакомпании «Кантас» Алина разговорилась с каким-то странным хмырем из штата Колорадо. То ли миссионер, то ли шпион, он на деньги правительства США летел на Ближний Восток восстанавливать что-то там недоразрушенное точечным бомбометанием. Его паспорт толщиной в записную книжку раздулся от заляпанных грязными печатями виз арабских и непри-соединившихся стран. Этот шпион-миссионер под самый воротник загрузился в самолете халявным шампанским и громко врал на весь салон о том, как живет во дворце некоего восточного владыки Саддама вместе с реквизированными павлинами и наложницами. В ответ Алина смеялась то над попутчиком, то над жизнью, то вообще.
Майор Ступин так и не смог придумать вполне убедительную для своей жены легенду прикрытия командировки в Новую Зеландию. Поэтому пришлось Алину взять с собой за счет Мадагаскарского Общества Друзей Физики. Бухгалтер этого общества, капитан-лейтенант DIA, долго не хотел оформлять второй билет на супругу старшего спецагента, но Андрей пригрозил рассказать о жадности военной разведки США своим бывшим московским хозяевам с Лубянки, и бухгалтер моментально сдался.
Долгая дорога до Окленда была несколько разноображена многочасовым купанием в минибассейне аэробуса на третьей палубе, задержкой на дозаправку в Сингапуре, а также тропическим штормом за окном и вынужденной посадкой на островах Фиджи. «Ничо! Первые колонисты плыли из Европы в Австралию на корабле целый год. Причем доплывала ровно половина. Нам ещё повезло!» — утешал Алину Андрей Ступин, послушно волочась за женой по сувенирному магазину на острове Вити-Леву, среди домашних тапок из белоснежной овечьей шерсти, акульих зубов, засушенных морских звезд и прочих каракатиц. Алина в ответ капризничала требовала себе двойной коктейль «блэк-рашен» — побольше, покрепче и побыстрее. За окнами мини-аэропорта было видно, как туземцы в униформе, обливаясь потом словно банщики в сауне, ползали по обшивке аэробуса с датчиками и детекторами в руках. Как учили Ступина в Высшей Школе КГБ, Фиджи не представляют ни малейшего стратегического интереса ни для одной из стран, кроме островов Самоа. Тем не менее, разговаривая с барменом в аэропорту, Андрей на всякий случай завербовал его в свои осведомители всего за пять минут и десять фунтов стерлингов наличными. Бармен тут же сообщил ему, что на Фиджи готовится очередной регулярный сезонный правительственный переворот под руководством местных «зеленых полковников». Полковники намереваются прийти к власти на три месяца и закрыть страну для въезда недружественно-толстых туристов из Самоа до конца зимы — самого горячего сезона в этом полушарии. Андрей пообещал ему строго разобраться и не допустить.
Окленд встретил Андрея мягким тропическим бризом, одуряюще пахнущими зимними магнолиями и строгими таможенными правилами. В аэропорте майор Ступин поклялся на Библии и Конституции Новой Зеландии, что не везет в эту девственно чистую страну ни очищенных апельсинов, ни клубней гладиолусов, ни огнестрельного оружия. Тем не менее, таможенник заставил его торжественно выбросить в мусорный бак почти новые кроссовки, в которых Андрей делал медленные пробежки по Берлину с ручным пингвином Тири на поводке. Таможенника насторожили микрочастицы нестерильного немецкого грунта на подошвах кроссовок. В качестве извинения за беспокойство таможенник любезно закрыл глаза на полчемодана наличных долларов и килограмм марихуаны, которые Андрей в случае провала на границе надеялся свалить на вредные привычки Алины. Такси за тридцать минут довезло майора с женой до центра Окленда, причем Алина на каждом повороте взволнованно била шофера ладонями по плечам и требовала ехать, наконец, по правильной стороне дороги. Что было непросто в стране с вызывающе левосторонним движением. Через час пара немецких коммерсантов русского происхождения уже любовалась сверкающими водами залива Вайтемата Нарбор, прижавшись ладонями к прозрачным зеленоватым стеклянным стенам одноэтажного бунгало на побережье Мишен-Бэй.
Книга – крик. Книга – пощёчина. Книга – камень, разбивающий розовые очки, ударяющий по больному месту: «Открой глаза и признай себя маленькой деталью механического города. Взгляни на тех, кто проживает во дне офисного сурка. Прочувствуй страх и сомнения, сковывающие крепкими цепями. Попробуй дать честный ответ самому себе: какую роль ты играешь в этом непробиваемом мире?» Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.