Двойник для шута - [9]

— Нет, господин мой. Я еще не спала. Слишком много впечатлений от дальней дороги, слишком много новых лиц. Все это поражает воображение, и трудно заснуть даже при сильной усталости.

— Да-да, вы правы, — рассеянно откликнулся император. — Вы позволите мне поговорить с вами? Поверьте, что я не стал бы беспокоить вас в столь поздний час по пустякам, но дело у меня важное и, к сожалению, безотлагательное.

— Я к услугам Вашего величества, — ответила Арианна.

— Тогда я зайду.

Император наконец переступил порог и закрыл за собой дверь, оставив своих спутников в соседнем покое. Некоторое время он молчал, собираясь с мыслями, и Арианна с удивлением заметила, что он вовсе не так холоден, а безразличен, как показалось с первого взгляда. Более того, император, кажется, нервничал, что ее сразу успокоило. Возможно, это и нелогично, но принцесса, как и все женщины, придерживалась не логики, а интуиции.

— Я хотел бы ознакомить вас, Арианна, с некоторыми правилами. Вам придется соблюдать их, как только вы станете моей супругой. Готовы ли вы выслушать меня со всем вниманием, чтобы уже завтра не совершить тех ошибок, которые в нашем положении просто недопустимы?

— Да, господин мой.

При этом обращении Ортон поморщился, но ничего не сказал.

Принцесса решила, что выказала недостаточно почтительности своему повелителю, и потому торопливо продолжила:

— Меня предупредили, что в первую брачную ночь, прежде чем разделить со мной ложе, супруг обязательно возьмет с меня клятву молчания, а потом расскажет мне все, что обязана знать императрица Великого Роана, дабы не посрамить свое имя и до конца жизни быть отрадой и опорой своему мужу. Хотя меня не уведомили о том, какого содержания могут быть эти правила или законы, но научили загодя принимать их и повиноваться беспрекословно, ибо так лучше для империи, для моей страны и всего мира.

Механически произнося эти пустые, заученные еще в детстве фразы, она чувствовала, как в ней подымается волна протеста — гордая дочь Майнингенов так и не научилась быть покорной, сколько ни пытались ей внушить это чувство строгие воспитатели. И она решила сразу объяснить человеку, с которым ей волей-неволей придется провести остаток жизни, что если он рассчитывает найти в ней бессловесную и кроткую рабыню, то этого не будет никогда. Хотя она и не нарушит данного слова и постарается выполнять взятые на себя обязательства. Поэтому Арианна перевела дух и сказала просто и спокойно:

— Меня действительно хорошо вышколили, Ваше величество. И я ко всему готова, так что вы не волнуйтесь и не беспокойтесь за меня — я знаю, что многое из того, что вы мне скажете, на первый взгляд диковинно и непривычно. Но, правда, я так давно привыкла к этой мысли, что теперь, кажется, меня уже ничто не удивит.

— Вот и слава Богу! — выдохнул император с облегчением. — Я, знаете ли, ужасно волнуюсь. Наверное, не меньше, чем вы. Я ведь отдаю себе отчет в том, что вы меня не любите — да и как вы могли полюбить того, кого совершенно не знаете? Могу даже представить, что вы чувствуете себя как жертва, отданная на заклание: вы лишены друзей, вырваны из привычной обстановки, и у вас нет права на личную жизнь. На самом деле это несказанно тяжело. Но поверьте, что, за небольшим исключением, я чувствую то же самое. Моя прежняя жизнь закончилась так же, как и ваша, и теперь нам придется учиться жить вместе, как бы трудно сперва ни пришлось. Вы согласны?

Принцесса смотрела на него со смешанным выражением надежды и недоверия на лице и ничего не отвечала. Ортон смущенно кашлянул, но все же решил продолжать:

— Я не прошу вас подарить мне свое сердце, но во всяком случае считаю, что нам выгоднее стать союзниками, нежели врагами.

— Да, — едва слышно ответила Арианна.

— Вы согласны! — явно обрадовался император. — Это значительно облегчает мою задачу. Я, знаете ли, человек незлобливый и ужасно не люблю, когда возникают непредвиденные трудности. Приятно быть окруженным друзьями.

— У меня не было друзей, — сказала принцесса. — Меня готовили к роли вашей супруги и не позволяли привязываться к кому бы то ни было.

— Я никогда не должен был становиться чьей-либо женой, — усмехнулся император, — но в состоянии понять, как это, должно быть, ужасно.

— Это очень горько, Ваше величество, — подтвердила Арианна.

— Ну, теперь у вас есть друг и союзник. Надеюсь, я не обману ваших ожиданий. А теперь перейдем к самому главному, но прежде, — он осторожно тронул ее за руку, — может, выпьем немного и передохнем перед последним рывком?

— Это было бы здорово! — обрадовалась принцесса. — А у вас найдется то шипучее вино, похожее на сидр? Я его очень люблю, хоть девушкам этого и не положено.

Ортон рассмеялся; и таким заразительным был его смех, что спустя несколько мгновений принцесса уже смеялась вместе с ним, сама не зная, отчего она хохочет.

— Уф-ф, — остановился наконец Ортон. — Не смешите меня. У меня важное дело. Так-так, где тут вино?

Он подошел к низенькому столику с янтарной крышкой, уставленному кувшинами, металлическими узкогорлыми сосудами и высокими темными бутылками.

— Какого шипучего? — спросил он через полминуты. — Голубого или черного?