Двойная звезда. Звездный десант - [3]

Какое-то время я занимался своей выпивкой и гадал, куда же подевался мой приятель-космолетчик. Была у меня надежда, что благосклонность его примет, скажем, форму обеда, а если мы проникнемся друг к другу симпатией, то, возможно, и беспроцентной ссуды. Прочие виды на будущее, честно говоря, удручали – дважды уже звонил своему агенту и натыкался на автоответчик. А ведь дверь номера не пустит меня ночевать, если я не найду для нее монетки. Да, да, я пал столь низко, что спал в конуре с автооплатой.

Вконец погрязнуть в черной меланхолии не позволил официант, тронувший меня за локоть:

– Вам вызов, сэр.

– А? А, спасибо, приятель. Тащите сюда аппарат.

– Простите, сэр, не могу. Это в вестибюле, кабина двенадцать.

– Благодарю вас. – Я вложил в ответ столько душевности, сколько стоили чаевые, которых у меня не было. Как можно дальше обойдя марсиан, я выбрался в вестибюль.

Здесь стало понятно, почему аппарат не подали к столу. Номер 12 оказался кабиной повышенной защиты, полностью недоступной для подглядывания, подслушивания и тому подобного. Изображения в стереокубе не было и не появилось, даже когда я закрыл за собой дверь. Куб сиял белизной, пока я не сел, так что лицо мое оказалось напротив передатчика. Опалесцирующее сияние наконец рассеялось, и на экране появился давешний незнакомец.

– Извините, пришлось вас покинуть, – быстро заговорил он, – я должен был спешить. У меня есть к вам дело. Приходите в «Эйзенхауэр», номер две тысячи сто шесть.

И опять без всяких объяснений! «Эйзенхауэр» подходит для космолетчика ничуть не больше, чем «Каса Маньяна». Похоже, попахивает от этого дельца: кто ж станет так настойчиво зазывать в гости случайного знакомого из бара? Если, конечно, речь не о лице противоположного пола.

– А зачем? – спросил я.

Космолетчик, похоже, к возражениям не привык. Я наблюдал с профессиональным интересом: выражение его лица не было сердитым, о нет – оно скорее напоминало грозовую тучу перед бурей. Но он взял себя в руки и ответил спокойно:

– Лоренцо, у меня нет времени на болтовню. Вам нужна работа?

– Ангажемент, вы хотите сказать?

Я отвечал медленно. На какой-то ужасный миг мне показалось, что он предлагает мне… Ну, знаете, работу – когда работают. До сих пор я не поступался профессиональной честью, несмотря на пращи и стрелы яростной судьбы.

– Разумеется ангажемент, самый настоящий! – быстро ответил он. – И нужен самый лучший актер, какой только есть.

Я изо всех сил постарался сохранить на лице невозмутимость. Да я согласился бы на любой ангажемент – даже на роль балкона в «Ромео и Джульетте». Но нанимателю это знать совершенно ни к чему.

– А именно? У меня довольно плотный график.

Но он на это не купился.

– Остальное не для видеофона. Может, вы и не знаете, но я вам скажу: есть оборудование и против этой защиты. Давайте скорей сюда!

Похоже, я был нужен ему позарез. А раз так, можно было немного и поломаться.

– Вы за кого меня держите? Я вам что, мальчик на побегушках? Юнец, готовый на все ради привилегии сказать полторы реплики? Я – Лоренцо! – Тут я, задрав подбородок, принял оскорбленный вид. – Что вы предлагаете? Только конкретно.

– А, чтоб вас! Не могу я об этом по видео. Сколько вы обычно берете?

– Мм… Вы спрашиваете про гонорар?

– Да, да!

– За выход? Или за неделю? Или, может, вы имеете в виду длительный контракт?

– Вздор, вздор. Сколько вы берете за вечер?

– Моя минимальная ставка – сто империалов за выход.

Здесь я, между прочим, не врал. Да, порой мне приходилось платить чудовищные откаты, но в чеке всегда стояла сумма не меньше моей минимальной ставки. Человек должен себя уважать. Лучше уж затяну ремень потуже да немного перетерплю.

– Ладно, – тут же отозвался он, – сотня ваша, как только вы здесь появитесь. Только поскорей!

– А?

Лишь сейчас до меня дошло, что можно было заломить и двести, и даже двести пятьдесят.

– Но я еще не согласился!

– Вздор! Обговорим это у меня. Сотня в любом случае ваша. А если согласитесь, назовем ее, скажем, премией сверх гонорара. Ну идете вы, наконец?

– Сейчас, сэр. – Я поклонился. – Подождите немного.

К счастью, от «Касы» до «Эйзенхауэра» недалеко – ехать мне было бы не на что. Но хотя искусство пешей ходьбы в наше время утрачено, я-то им владел в совершенстве, а пока шел – собрался с мыслями. Не дурак ведь – прекрасно понимал, если кто-то так настойчиво предлагает ближнему своему деньги, для начала стоит оценить карты. Наверняка здесь что-то опасное или противозаконное. Или то и другое сразу. Соблюдение законов меня беспокоило мало – закон частенько оказывается идиотом, как сказал Бард, и я обеими руками его поддерживаю. Однако, как правило, стараюсь «не занимать левый ряд».

Пока что фактов было недостаточно, а потому – не стоило брать в голову. Я закинул плащ на плечо и шел, наслаждаясь мягкой осенней погодой и запахами большого города.

Парадным входом я пренебрег и поднялся пневмотрубой из цоколя на двадцать первый этаж. Что-то подсказывало: здесь не место и не время для встреч с восторженной публикой.

На стук отворил мой приятель-«дальнобойщик».

– Долго вы добирались, – буркнул он.

– М-да?

Я пропустил замечание мимо ушей и огляделся. Номер, как я и думал, оказался из дорогих, однако каков бардак! Я насчитал не меньше дюжины немытых стаканов и столько же кофейных чашек – судя по всему, народу здесь уже побывало тьма. С дивана сердито уставилась какая-то незнакомая личность – наверняка тоже космолетчик. Мой вопросительный взгляд остался без ответа, – похоже, знакомство в программу вечера не входило.