Двойная звезда судьбы - [39]

Мир перед глазами исказился. Из глаз под зеркальной поверхностью шлема потекли слезы, и Харуюки осторожно обвил свои собственные пальцы вокруг её.

Серебро встретилось с чернотой, и на мгновение Харуюки ощутил тепло. А в следующее мгновение…

Послышался тихий звук, похожий на звон мириад колокольчиков, и «правая рука» Черноснежки рассыпалась.

— А!.. — обронил Харуюки.

Одновременно с этим Черноснежка лишилась сил и начала клониться назад. Харуюки рефлекторно подхватил её.

Лишившаяся правой руки по локоть Черноснежка прижала остатки руки к груди, словно пытаясь стерпеть боль. Хотя, судя по её неровному дыханию, ей действительно было больно. Наконец, она подняла голову и мягко прошептала:

— Семнадцать секунд… я неплохо обновила свой старый рекорд. Уверена… это благодаря тому, что ты был со мной.

Выходит, она уже много раз уничтожала свою собственную руку этой прикладной Инкарнационной техникой.

— Семпай… — отозвался Харуюки дрожащим голосом, не в силах сдержать нахлынувшие чувства.

Ведомый ими, он крепко прижал её аватар к себе и произнёс:

— Семпай… спасибо. Кажется, я понял. Чтобы освоить Инкарнацию второго уровня… нужно встретиться лицом к лицу уже не со своим аватаром, а с самим собой. Нужно осознать, чего я боюсь, чего желаю, и что воображаю не только в Ускоренном Мире, но и в реальном. Вот, в чём суть.

— Именно так, — послышался почти беззвучный ответ в его ушах, но ему казалось, что её голос наполняет весь уровень. — Тем, кто пользуется негативной Инкарнацией, это не нужно. Ярость, ненависть и отчаяние неотделимы от наших тел. Но чтобы породить положительную Инкарнацию, нам необходимо пойти против наших душевных травм. Нам нужно пойти против их воплощения в Ускоренном Мире — нашего собственного дуэльного аватара, и против самих себя в реальном мире. Нужно принять их и превратить в надежду… и это крайне тяжело. Провалиться в дыру в своём сердце несложно, но подниматься наверх… я столько времени пробыла бёрст линкером, но не смогла научиться даже превращать свой клинок в пальцы. Но…

Она ненадолго прервалась, и глаза, находящиеся так близко от Харуюки, внимательно вгляделись в него.

— Но у тебя должно получиться. Ведь ты смог осознать, что есть воображение, самостоятельно.

В любой другой ситуации Харуюки ответил бы «мне это не по силам» или «да ладно, я?». Но сейчас, в этот самый момент, он смог одолеть в себе малодушие и кивнуть. Их маски соприкоснулись, и Харуюки прошептал:

— Да, я… я постараюсь. Пожалуй, к сегодняшней «операции по спасению из Имперского Замка» я не успею… но однажды обязательно разыщу его. Свой «образ надежды».

— Ага. Я тоже буду стараться. К следующему разу постараюсь довести длину техники до тридцати секунд, чтобы ты всё-таки успел пожать мне руку, — прошептала она, и уже эти слова смогли проникнуть в голову Харуюки так глубоко, что почти лишили его дара речи.

— Э, э-э, ну, — он глупо заморгал и с трудом выдавил, — Н-ну да… рукой, наверное, и в меню заходить проще.

Вдруг в фиолетовых глазах перед ним сверкнула нездоровая искра, и послышался ледяной голос:

— Это точно… без руки мне тяжело будет залезть в меню и объявить ничью. Убить тебя, что ли?

К счастью, она всё же смогла принять предложение ничьи Харуюки левой рукой.

Покинув дуэльное поле и вернувшись в реальный мир, Харуюки несколько секунд просто смотрел в потолок. Затем он вдруг вспомнил, что лежал на койке в медкабинете, а сбоку к нему прижималась Черноснежка, словно в романтической комедии…

— Харуюки.

Он ощутил её дыхание на левом ухе и оторопел, а затем осторожно скосил взгляд.

Но увиденное заставило его мгновенно забыть о своём страхе и выпучить глаза.

Черноснежка, продолжая лежать на боку, внимательно осматривала свою правую руку. Её бледные, словно жемчужины, ногти, блестели в свете ламп. Чёрные глаза моргнули, а затем сфокусировались на Харуюки.

— Ты помнишь, Харуюки? В тот день, когда я впервые прочла тебе лекцию по Брейн Бёрсту… я протянула руку и спросила: «Тебе действительно кажется, что два метра виртуального пространства — это так далеко?»

Конечно, он помнил.

Когда это случилось, Харуюки отвёл взгляд от её руки, и мысленно ответил: «Далеко».

Он кивнул. На лице Черноснежки появилась печальная улыбка, и она продолжила:

— Ты знаешь… для меня те два метра были действительно далёкими. Я так… так давно не протягивала никому свою руку. Я всегда боялась притрагиваться к другим людям. Возможно… я никогда искренне не держалась за руки даже с теми легионерами, с которыми была связана самыми крепкими узами: Фуко, Утай, Карен и Графом. Но, с того дня, когда я встретилась с тобой в комнате для виртуального сквоша… даже нет, с того дня, когда я увидела в локальной сети того маленького поросёнка с опущенной головой, бегущего куда-то…

Черноснежка замолкла. Но слова, которые она не произнесла, всплыли в голове Харуюки так чётко, словно сами мысли её текли по кабелю прямого соединения.

Черноснежка вновь улыбнулась и прошептала:

— Ну как, Харуюки? Удалось ли нам подойти друг к другу ближе, чем на два метра?..

Харуюки ничего не ответил. Эмоции переполняли его так сильно, что не давали произнести ни слова.