Двойная жизнь - [26]

– Высокая трава – это так прекрасно, – заметила Ивонн, указав рукой на заросли декоративной травы.

– Мискантус. Это Хелена сказала мне о том, как он называется. Она прекрасно разбирается в травах. У нее был превосходный огород. Я обязательно покажу вам его фотографии. Однако теперь все уже пришло в упадок. – И, словно желая отделаться от печальных мыслей, он обратился к Ивонн, заметив в несколько шутливом тоне: – Значит, вы уже убрались в доме? На этот раз все выглядело не так уж и скверно, не так ли? Я имею в виду кухню, конечно.

– Да, все в порядке. А вы? Ваш рабочий день уже закончился?

Бернхард только пожал плечами.

– Вы, наверно, очень хороший специалист, если работаете всего один час в день?

Он посмотрел на Ивонн так, словно хотел понять, не насмехается ли она над ним.

– Сказать по-честному, дела у меня не важные, – серьезно ответил он. – Иногда у меня не все получается.

– И вы уже были у врача? – спросила Ивонн.

– Да, да. Я прошел всевозможные виды обследований, и у меня все в полном порядке. Это что-то с психикой. Я ходил к психологу.

– Помогло?

– В общем, нет. Я был у самого лучшего специалиста. Его оплачивал мой работодатель. Но по-моему, это впустую потраченное время. Некоторые заболевания, вероятно, нельзя вылечить.

Они оба замолчали. Ветер вновь оживился, столбики вертушки быстро застучали друг о друга, и их стук сопровождался тонким позвякиванием, словно между льдин струилась вода.

– Ваша жена… Хелена, так, кажется, ее зовут, больше не живет вместе с вами? – осторожно спросила Ивонн.

Бернхард повернулся и внимательно посмотрел на нее, прищурив глаза.

– Нора, а вы вполне могли бы быть психологом. Вы абсолютно правы. Мое теперешнее состояние напрямую связано с женой. Нет, она здесь не живет. Она уехала. И для меня… это не простая ситуация. Мне очень трудно.

Бернхард встал и, обогнув бамбуковые заросли, направился по каменной дорожке к дому. Ивонн последовала за ним. Они оба остановились возле ступенек.

– Вы взяли конверт?

– Да.

– И вы согласны? Я имею в виду – с оплатой.

– Все в порядке.

– Тогда до следующего понедельника?

Ивонн кивнула.

Глава 13

– Это просто возмутительно! – воскликнула Цилла. – Ни в коем случае нельзя позволять писать что-то подобное.

Лотта беспомощно развела руками:

– Они как хотят, так и пишут. Никакого недоразумения быть не может.

Женщины сидели в кабинете Циллы, перед ними стоял обед в виде гратена из фенхеля, который Лотта принесла из одного вегетарианского ресторана. Они втроем образовывали внутри агентства «Твое время» узкий круг избранных: Ивонн и Лотта – как владелицы фирмы, а Цилла – как лицо независимое, работавшее с ними обеими. К ним отчасти примыкали еще и Петра, принимавшая заказы и отвечавшая за бухгалтерию и управление персоналом, а также Малин и Луиза, наводившие порядок на письменных столах клиентов. Помимо этого круга были еще советники, люди, читавшие лекции и руководившие различными курсами. С некоторыми из них сотрудничество было долгосрочным и регулярным, к услугам других представители агентства прибегали лишь единожды. Кроме того, было еще множество клиентов, предпринимателей и государственных организаций. Но и среди них были как постоянные партнеры, так и те, связи с которыми носили либо случайный, либо краткосрочный характер.

Эта троица в лице Ивонн, Лотты и Циллы представляла собой костяк агентства. Они регулярно встречались за такими обедами, и в большинстве случаев встречи происходили в кабинете Циллы, поскольку именно у нее имелся большой стол. Они собирались здесь не для обсуждения насущных проблем, а прежде всего для того, чтобы пообедать, ну а потом просто немного болтать.

Цилла разложила перед собой одну из воскресных газет, поскольку в выходные у нее не было времени ее прочесть.

– «Ищу тебя, женщина из Таиланда или Восточной Европы, которая снова сделает мою жизнь ярче». – Цилла продолжала: – «Ищу мужчину, преимущественно черного».

– Я полагаю, что, если ты влюбился в человека, тут ничего не поделаешь: он может быть и африканцем, или тайцем, или еще кем угодно. Но сразу обращать внимание на расу! Это же настоящий расизм, и ни в коей мере нельзя разрешать печатать нечто подобное в шведских газетах.

– Не слишком ли ты морализаторствуешь? – спросила ее Лотта, разламывая морковный хлебец на маленькие кусочки. – А если женщину привлекают только черные парни? Или какой-нибудь несчастный человек боится независимых шведских женщин и ему нужна нежная, покорная таиландка, чтобы почувствовать себя мужчиной? Какое нам до этого дело?

– А я так не думаю. Это настоящее искусство – правильно формулировать объявления. Сегодня не нужно выражаться этническими понятиями. Это несовременно и безнравственно. Только представь себе, как какой-нибудь работодатель дает следующее объявление: «Требуется посудомойка, предпочтительно из Турции или из Сомали» или «Требуется официант североевропейского происхождения». Ну это же просто невозможно.

– А разве твоя домработница родом не из Хорватии? – спросила ее Лотта.

– Из Боснии. Но я не требовала для себя какую-то определенную национальность.

– Да, да, но меня не это беспокоит, – продолжала Лотта. – Меня раздражает больше вот что: «Мужчина, 47 лет, с приличной внешностью, с регулярным доходом, обаятельный, со вкусом и чувством юмора». Ну что ты на это скажешь?