Двойная ставка на смерть - [43]

Совсем рядом он увидел что-то, отливавшее золотом. Потом разглядел, что это были чьи-то волосы. Светлые волосы. Белокурая Куколка?

— Блонди! — хотел он окликнуть ее, но из горла вырвалось только какое-то шипение.

Он попытался снова.

— Блонди!

Она не двигалась. Он испугался.

С усилием, задыхаясь, Доулиш встал на ноги и прислонился к стене. Перед глазами кружились и качались золотые волны волос; но постепенно головокружение стало проходить, и Доулиш двинулся вперед.

Горло Куколки было перерезано.

Его колотило, он пытался сообразить, что же произошло, но отчетливо понял только одно: ему нужно поскорее выбираться отсюда.

И чем быстрее, тем лучше!

Он почувствовал резкий запах виски. Потом увидел на полу возле кресла полупустую бутылку и стакан. Принюхавшись, он понял, что пахнет не столько из бутылки, сколько от его собственной рубашки. Он весь был пропитан этим запахом, словно безнадежный пьянчуга.

Почему?

И опять все тот же вопрос — почему?

Доулиш отвел глаза от зияющей раны на горле женщины и привычно полез в карман за сигаретами. Под пачкой сигарет лежало еще что-то, Нож.

— Я понял, — произнес он осипшим голосом. — Понял.

Он начал прикидывать. В этой комнате будут его отпечатки пальцев — избавиться от них у него нет никакой возможности. Рано или поздно тело найдут, явится полиция, и тогда капкан захлопнется. Охота уже началась.

Он повернулся к окну. Окно было открыто, но снаружи его перекрывала решетчатая ставня. Сквозь решетку он увидел фонтан, тележку, запряженную осликом, и машину. В машине сидел человек, и что-то в его фигуре показалось Доулишу слишком знакомым. Он вгляделся повнимательнее — это был Триветт.

Одним прыжком Доулиш подскочил к двери и крутанул ручку — дверь не открылась. Конечно, они и должны были его запереть, чтобы он не сбежал. Должны? Разве это не вызовет у полиции некоторые сомнения — зачем бы убийце запираться? Но этот вопрос сейчас ни черта не значил: он был заперт. Оставили ли они ему его нож с отмычкой?

Он порылся в кармане — нож был здесь.

Руки дрожали.

— Спокойно, Патрик, — вполголоса посоветовал он сам себе, — не паникуй! Ты должен отсюда выбираться.

Ему показалось, что пока щелкнул язычок замка, прошла целая вечность.

Доулиш распахнул дверь и вышел в узкий коридор. На лестнице послышались шаги — спокойные, уверенные. Коридор сворачивал в сторону — по крайней мере Доулиша теперь не было видно с лестницы.

Перед ним был ход на чердак. Он поднялся, стараясь как можно тише скрипеть деревянными ступеньками.

Наверху была комната с покатым потолком и длинным узким окном. Высунувшись, он увидел, что на улице и на площади полным-полно полиции; увидел машину, Триветта, вылезающего из нее с каким-то испанским полицейским чином, видимо высокого ранга. Все выглядело уж как-то слишком официально. Вокруг полицейских быстро собиралась толпа.

Доулиш глянул на крышу дома напротив. Расстояние до нее было небольшое, всего метр восемьдесят — метр девяносто. Сумеет ли он перепрыгнуть?

Если нет, надежды на спасение никакой.

Он высунул руку из окна, попробовал край крыши. Отломилась какая-то щепка, но сама по себе крыша была крепкой. Он снова взглянул вниз: смуглые лица, темные глаза — все смотрели на дверь. У двери стояли двое полицейских: соблюдая формальности, они начали колотить в дверь. На нижнем этаже, под чердаком, был балкончик, скрывавший его от взглядов толпы, и Доулишу оставалось только возблагодарить за это бога.

Он полез в окно.

Каждое движение причиняло мучительную боль, все тело ныло, но ему все же удалось ухватиться за край крыши и медленно подтянуться. Стук в дверь прекратился, послышался ропот толпы и резкий, громкий — такой английский — голос Триветта.

Доулиш осторожно посмотрел вниз с крыши. Похоже, его никто не заметил — по крайней мере, никаких удивленных возгласов он не услышал. Он лег у самого края. Боль терзала все тело. Доулиш немного переждал и встал на колени. Затем, пригибаясь, — на ноги. Место, где расстояние между крышами не превышало двух метров, было уже рядом.

Он добрался до этого места и позволил себе снова взглянуть вниз. Толпа и машина все еще были на площади, но Триветт и испанский офицер куда-то ушли. Скоро они вернутся. Вернутся за ним.

Прочна ли крыша дома напротив? Выдержит ли она тяжесть его тела?

Доулиш собрал все свои силы, сделал глубокий вдох — и прыгнул.

Приземлился он с грохотом и мгновенно лег ничком.

Он лежал тихо, затаив дыхание, боль накатывала мучительными волнами. Он понимал, что толпа услышала этот грохот. Рискнув посмотреть вниз, он увидел, что кто-то, разглядывая улицу, вертит головой по сторонам, но, слава богу, пока никто не догадался поднять голову вверх.

Он внимательно оглядел соседние дома. По зеленым ставням ему удалось определить гостиницу, в которой скрывались Тим и Мепита.

И вдруг Доулиш увидел то, что вселило в него слабую надежду: от края крыши, на которую он приземлился, вела пожарная лестница. Он добрался до нее и начал медленно спускаться, повернувшись к улице спиной. Несомненно, на него обратили внимание, но он нарочно старался не спешить, заставляя себя спускаться спокойно. Здание гостиницы скрывало его из поля зрения Триветта и испанского полицейского.