Двойная ставка на смерть - [11]

— Смелый парень. Для меня это может представлять какой-нибудь интерес?

— Я и сам пока не знаю, откуда тут ветер дует, — ответил Доулиш, — но если тебе не к чему приложить руки в редакции, ты мог бы выполнить для меня совсем маленькое порученьице, не в службу, а в дружбу.

— Аг-га, — глубоко вздохнул Эллисон. — Конспираторы опять объединяются?

Доулиш торжественно произнес:

— Разглашению не подлежит, все строго конфиденциально. Выясни — с максимальной подробностью — все возможное о Карлосе де Киенто и Фернандесе…

— Ишь ты, как сложно! — Последовала деловитая пауза. — Карлос, это я успел записать, остальное продиктуй по буквам.

Доулиш продиктовал по буквам полное имя Фернандеса, потом прибавил:

— У него есть сестра, зовут Мепита. Возраст… чуть за двадцать и красивая необыкновенно, это уж представляй себе сам, насколько позволяет размахнуться воображение. Я..

Он услышал шаги на лестнице — осторожные, предупреждающие о том, что через минуту или две к нему явится Триветт, а может, его посланцы. Да, все-таки, скорей всего, посланцы — их по меньшей мере двое, и он на звук определил, что они, пожалуй, уже преодолели два лестничных марша. Такой поворот событий ему совсем не нравился.

— Продолжай, продолжай, — настойчиво попросил Эллисон.

— Да, надо спешить, Триветт, похоже, на подходе, — сообщил ему Доулиш. — Узнай, действительно ли эта испанская пара прилетела вчера утром в Лондон из Мадрида, известно ли о их появлении, то есть зарегистрировались ли они в испанском посольстве… В общем, узнай все, что только можно. Постоянный адрес у них… или у парня… в Барселоне. И помни — на тебе обет молчания.

— А ты мне говорил, что у Триветта нет оснований заниматься тобой, — отпарировал Эллисон. — Загляну к тебе в тюрьму. Эй, Пат…

Теперь шаги слышались уже на их лестничной площадке; Фелисити направилась к входной двери.

— Поторопись, балда, — сердито бросил в трубку Доулиш.

— Предположим, полиция заберет тебя, как мне быть с информацией об этом парне и об этой девушке? — спросил Эллисон. — Передать Фелисити и Тиму Джереми?

— Все передай Фелисити, понял? Тим сейчас за границей.

— Да, брат, берут они тебя в самое неподходящее времечко, — язвительно и, может, невпопад пошутил Эллисон. — Твои старинные напарники, Тим Джереми и Тед Берсфорд, оба вне пределов страны: нет ребят, на которых ты мог бы целиком положиться. Так что будь начеку.

— Буду, не волнуйся.

— Ладно, — сказал Эллисон. — Пока, старик, поищи хорошего адвоката.

Эллисон был здравомыслящим, рассудительным, предусмотрительным и очень умным человеком. Он давно и очень хорошо знал Доулиша, как и тех его друзей, о которых упомянул в разговоре, — друзей,«которые вложили немалую лепту в то, что Доулиш пользовался едва ли не легендарной репутацией, также благодаря частым одобрительным газетным статьям, Сейчас Тима и Теда в Лондоне не было. Тим Джереми вернется из Франции, где находится в командировке, не раньше чем через неделю. Связаться с ним нет никакой возможности.

Ход мыслей Эллисона был ясен: он считал, что сейчас Доулиш как никогда нуждается в дружеской поддержке.

Резкий звонок в дверь прервал сумрачные размышления Доулиша.

Еще звонок.

— Что… — начала было Фелисити.

— Триветт, — ответил Доулиш и заставил себя улыбнуться. — Эллисон, похоже, считает, что возможны неприятности. — Он встал, чтобы самому открыть дверь. — Ты еще помнишь, как вчера настаивала, чтобы я позвонил Триветту?

Фелисити промолчала.

Доулиш открыл дверь.

Триветта за дверью не оказалось, зато там стояли двое крупных мужчин, в одном из которых Доулиш узнал сотрудника уголовного отдела Скотленд-Ярда, сержанта Поппла — маленькие голубые глазки, сама почтительность в манерах, раскрасневшаяся от ответственности полученного задания физиономия.

— Вы мистер Патрик Доулиш? — осведомился Поппл.

Доулиш церемонно поклонился:

— Он самый, собственной персоной.

— Мистер Патрик Доулиш, — сухо сообщил Поппл, — мне поручено арестовать вас за приобретение краденых драгоценных камней, в частности изумрудов племени «кру», и я обязан заранее предупредить вас, что отныне все, что вы ни скажете, может быть использовано против вас в суде.

Это был удар ниже пояса.

Дикость! Абсурд!

— Пат!

Фелисити сделала судорожное движение ртом, словно рыба, вдруг очутившись на берегу.

В проеме кухонной двери стояла Элис.

— Господи, какие страсти! — громко воскликнула она, потом, заламывая руки и закатывая глаза, пылко повторила. — Господи, какие страсти!

Наконец Доулиш заставил себя заговорить:

— Это явное недоразумение и чистейшей воды вздор; вдобавок я ничего не знаю ни о краже, ни вообще о каких-то там изумрудах племени «кру». — Он повернулся к Фелисити. В его глазах можно было прочесть, что он говорит правду. — Вскоре выяснится, что это ошибка, — уверенно сказал он для пущей убедительности, хотя сам в этом, разумеется, уверен не был.

Что-то вроде тени сомнения промелькнуло на лицах Поппла и его массивного напарника. Они пришли, явно готовясь встретить сопротивление. Двоих полицейских они оставили охранять выход из подъезда, еще двое на всякий случай дежурили на улице.

Вероятно, они были уверены в причастности Доулиша к преступлению, коль скоро действовали таким образом. Во все происходящее верилось с трудом, все это просто никак не укладывалось в сознании. Ясно одно: кто-то его оговорил; но ведь это официальный арест, совершаемый лишь тогда, когда полиция располагает безупречными, причем исключительно весомыми уликами.