Двойная игра - [51]

Вернер берет из руки Йохена фишку из слоновой кости и поднимает ее вверх:

— Итак, что скрывается за всем этим? Серьезная акция? Кто-то хочет продолжить старую игру, но по-другому — чтобы на этот раз мы остались в дураках? Как мы отнесемся ко всему этому? Позволяет ли нам время ждать?

— Нет! — резко прерывает его Холле. — Если вопрос ставится так, то нет! На мне висит убийство, дело, которое существенным образом затрагивает безопасность государства. Это произошло сегодня и рядом с нами! Вот за что я отвечаю в первую очередь. И меня прежде всего интересуют факты. Может, взбалмошная Виола просто покрутилась, повертелась у нас перед глазами, отвлекая внимание, а мы, как загипнотизированные, смотрим и смотрим ей вслед.

— Что верно, то верно — она взбалмошная, но безобидная. А то, что она рассказала, не причуда и не выдумка, — говорит Йохен. — Я считаю, что Виолу, как наивного ребенка, послали в качестве связной. — Теперь уже он берет у Вернера фишку и таким же театральным жестом поднимает ее над головой: — По-вашему, все это случайность. Моя же гипотеза такова: ее использовали в качестве связной, использовали обманным путем, втемную.

— Ну и… — спрашивает Холле.

Вернер вскакивает, резко отбрасывает стул, делает несколько стремительных шагов по тесному кабинету, превращенному ими в штаб-квартиру, и останавливается перед Холле:

— Что «ну и»? Чего тебе еще нужно? Может, поводыря? — Он опять хватает фишку и вертит ее перед глазами у Эрхарда: — Тебе этого не достаточно? Ты толкуешь о важности дела и вопишь, требуя фактов…

— Я не воплю.

— Очень хорошо. Тогда послушай меня: эта маленькая штучка — факт, свежий и чертовски важный факт. — Вернер бросает фишку в конверт, где лежат остальные фишки. — Вот! Соедини все три вместе, расставь по точкам, и ты почувствуешь в твоей истории с убийством нечто более существенное, чем смрад пожара.

Он сует руку в оттопыренный карман своего пиджака, достает трубку и кисет и опять садится за свой письменный стол.

После того как Йохен Неблинг доложил о встрече с кузиной и принес третью фишку, их споры незаметно для них самих возвращаются к главному вопросу: чему отдать предпочтение? В их руках сейчас несколько нитей. С какой стороны начать их распутывать? Если игра, затеянная Штаммом, не отвлекающий маневр, то не следует ли прежде заняться ею и проявить крайнюю осторожность в деле с обнаруженным трупом? Такова приблизительно точка зрения Вернера. Однако нельзя исключать и другую точку зрения — что все это лишь маневр, предпринятый для того, чтобы запутать следствие. Так думает Эрхард Холле. Не лучше ли энергично взяться за расследование убийства, чтобы заодно выяснить, не преследует ли доктор Баум, скрывающийся под именем профессора Штамма, цель, которую теперь нельзя даже предположить?

Наконец однажды Эрхард Холле кладет на стол новый лист протокола:

— На безрыбье и рак рыба. Вспомните, Кобленц, Вагенфюрер и Хайзингер — три коммивояжера, которые в памятную нам ночь въехали на территорию ГДР на «фиате» старого образца и вскоре проследовали обратно, в Западный Берлин. Имеются первые результаты. Кобленц и Хайзингер — вероятнее всего, фамилии вымышленные, а документы на эти фамилии — безупречная подделка, совершенная при помощи официальных властей. Больше о них мы ничего не знаем.

Вагенфюрер — тоже фамилия не настоящая. Это мы знаем наверняка, потому что этого человека удалось идентифицировать. В действительности его зовут Гейдрих. Неплохое имечко[37], а? В свое время он заведовал бюро у одного члена коллегии адвокатов в нашей столице. Два года назад адвокат и заведующий его бюро бежали из республики, прихватив важные документы, и сразу же, использовав вместо пая список известных им в ГДР лиц, вступили в организацию Мампе. Некоторые из их бывших клиентов в ГДР состоят теперь там в разряде потенциальных клиентов. Четыре раза они нелегально провозили людей через границу. И во всех четырех случаях по автостраде на Треллеборг. Предположительно, Гейдрих, он же Вагенфюрер, вооружен… — И после короткой паузы Холле саркастически добавляет: — К сожалению, неизвестно, играет ли он в го.

Вернер не реагирует на подначку.

— Черт возьми! — восклицает он в ответ на вопрошающий взгляд Холле. — Такой материал в архиве не получишь и в служебном кабинете не найдешь. Видно, твои коллеги постарались ради тебя и достали сведения из первоисточника. Смотри, парень, не зазнайся! Не иначе как кто-то в Западном Берлине из занимающих высокой пост пооткровенничал.

Эрхард Холле воспринимает слова Вернера как бестактность, но все же чувствует себя польщенным.

— Так оно и есть, — подтверждает он. — Выяснилось и еще кое-что. В той же транспортной фирме, куда устроился Вагенфюрер, он же Гейдрих, работает некий Шмельцер. Связан ли он с Вагенфюрером — неизвестно, но одно обстоятельство должно нас заинтересовать. Этот Шмельцер — постоянный посетитель кабака под названием «У Лотты», который находится в Шарлоттенбурге[38], где-то у Штутгартерплац. Там встречаются боксеры и кетчисты. Говорят, что, перед тем как перейти к Мампе, Шмельцер был менеджером нескольких кетчистов.