Дворянская семья. Культура общения. Русское столичное дворянство первой половины XIX века - [15]
Что представляла собой «девушка на выданье», как она жила? Вот замечательный пример образа молодой дворянки, живущей у своей тетушки в Санкт-Петербурге. Женщины одевались и жили по картинкам мод и по законам светских романов: зашнурованные и накрахмаленные, в щегольских блузах, в утренних, сверх гладких волос, чепчиках, они садились поутру к чайному столику по всем обрядам английского сервиза. Зимой – перед растопленным камином, летом – на террасе дачи. Такая жизнь была размеренна и театрализована, и молодая женщина нередко ощущала себя иллюстрацией к модным журналам. За чинным обедом вечером следовал театр, бал, вечер или простой визит. Все было наполнено скукой и пустотой. «Мы совершали эту утреннюю трапезу, наблюдая такой же строгий decorum, как будто эта сцена разыгрывалась на подмостках театра. Мы хотели доказать, что живем и сами про себя также прилично, как и в глазах общества»[133]. Такого уклада придерживались, чтобы соответствовать требованиям, диктуемым модными журналами (заграничными эталонами); чтобы создать образ светскости, утонченности и даже прогрессивности. В конечном счете именно этот образ помогал в поиске выгодной партии.
В Москве девушек привозили на так называемую «ярмарку невест» – на балы в Благородном собрании. Там завязывались знакомства с потенциальными женихами.
Матери старались поскорее выдать дочерей замуж, а для того постоянно их расхваливали и прибегали к различным уловкам: к примеру, выдумывали несуществующих женихов, которые якобы сватались и получили отказ. Невесты лет тридцати, о которых матери говорили как о двадцатилетних, частенько пользовались румянами и скрытно принимали разные порошки (то есть лечились от разных заболеваний, например гастрита, о которых женихам не рассказывали)[134]. Матери выводили в свет восемнадцатилетних дочерей, но говорили, что им еще нет и шестнадцати, чтобы тем самым убавить годы и себе. Также удобнее было ввести дочь в свет прямо после ее возвращения из-за границы: считалось, что юной красавице лучше произвести первое, «пробное» впечатление в каком-нибудь фешенебельном европейском месте. Несимпатичных дочек старались вывозить в свет как можно ранее (когда они хоть как-то хороши своей молодостью), чтобы они не остались на руках[135]. В «Княгине Лиговской» М.Ю. Лермонтов язвит над участью девушек, оставшихся до 25 лет незамужними. Сперва их выводят в свет в 15 лет, но говорят, что им 17, и до 25 им все еще как будто 17 лет. Их увядшая красота уже никого не волнует: «Она была в тех летах, когда еще волочиться за нею было не совестно, а влюбиться в нее стало трудно»[136]. Старательные матери приукрашивали не только возраст, но и таланты своих чад. В пьесе А.С. Грибоедова «Молодые супруги» муж жаловался на то, что «светских девушек образованье ложно»: мать говорит, будто дочка рисует (хотя на самом деле это работа наемных художников), великолепно играет на фортепиано (ей подыгрывает учитель), а когда дочка выходит замуж, все искусства, которыми она и не владела, забываются[137].
Чтобы обратить внимание потенциальных женихов на дочь и ее приданое, устраивали бал в день ее рождения или именин. Так, в романе А.Ф. Вельтмана на свой день рождения девушка на выданье Саломея Петровна «осыпалась подарками и желаниями; украшала собой великолепный обед, была царицей этикетного бала, с присутствием полиции для порядка приезда и разъезда»[138].
Честь девушки берегли как святыню. Даже дома при разговорах, касающихся отношений мужчины и женщины, молодую девицу просили удалиться из комнаты, а в обществе такие речи при ней и вовсе были непозволительны. Любой пущенный слух мог лишить ее возможности не только выйти замуж, но и появляться в высшем свете. А.В. Мещерский рассказывает о таком случае: с наступлением поста девицы семейства Я. стали ходить в церковь в свой приход, а за ними туда стали ходить и все их поклонники. Один из таких поклонников – граф Д.А. Толстой – попросил своего друга, искусного рисовальщика, тайком в церкви сделать карандашом портреты дочерей семьи Я. Но один соперник все заметил и донес маменьке: будто все видели, как в церкви граф Толстой публично снимал портреты с ее дочек, – и Толстому тут же отказали от дома, боясь распространения слухов[139]. В романе «Сосед» В.А. Вонлярлярский наглядно показывает, что девушка, назначающая ночные свидания молодым людям, очень и очень компрометирует себя, когда об этом становится известно в обществе. От бесчестия она может избавиться только с помощью скорого замужества
