Дворянин великого князя - [14]

Наверняка этот ряженый нищий сродни тем, с постоялого двора в Медыни, что недавно проскакали мимо теперь уже в другом облике, — настоящие бедняки не крадутся по ночам с посохами работы дорогих мастеров и не обсуждают свои дела < братьями на большой дороге при свете луны. Ну, ничего, нищий будет возвращаться, вот тогда-то и надо будет с ним поговорить, а уж в том, что он расскажет всю правду, можно не сомневаться — если в донских степях даже от самых стойких и мужественных татарских воинов удавалось получить нужные сведения, то уж от какого-то ряженого…

И тут произошло нечто странное. Нищий внезапно передал посох чернобородому, который тут же юркнул в чащу леса, а сам, вместо того чтобы вернуться обратно через двор, быстрым шагом стал удаляться от дома по дороге, ведущей вдоль реки.

Медведев выскользнул из баньки, добежал, пригибаясь, до колодца и, прячась в тени обгорелых зубьев ограды, несколькими прыжками достиг дороги.

В тот же миг прямо напротив него в глубине леса негромко заржала лошадь, и послышался глухой, быстро удаляющийся стук копыт. Ветки не трещали, а копыта ступали по твердой почве — значит, в глубине леса проходила дорога или утоптанная тропинка.

Бородатый с посохом ушел, и его уже не догнать. Нельзя упустить ряженого.

Уже не прячась и не скрываясь, Медведев выбежал на дорогу и бросился вдогонку; нищий резко обернулся и, увидев Василия, нырнул направо, в заросли вдоль дороги — должно быть, там был крутой склон, потому что затрещали под тяжестью тела сломанные кусты и где-то внизу плеснула вода — наверно, посыпались в реку земля и камни; Медведев, не раздумывая, ринулся следом, но, в отличие от нищего, который, по-видимому, хорошо знал местность, Василий лишь предполагал, что там, внизу, находится река, но где именно, на каком расстоянии от дороги и насколько здесь крутой склон — не имел ни малейшего понятия; в результате он очутился в непроходимо густом ивняке, где было совершенно темно, и когда наконец удалось проломиться сквозь него и выбраться на узкую тропинку у самой воды, где-то поодаль впереди послышался характерный плеск вёсел, но он все еще верил в успех, и, лишь пробежав еще сотню саженей вперед и оказавшись на открытом изгибе, с которого противоположный берег неширокой Угры в ярком и холодном свете полной луны был виден как на ладони, Медведев понял, что потерпел поражение.

Три человека находились в лодке, только что причалившей к противоположному берегу реки, — на землях Великого Литовского княжества. Двое из них были, очевидно, простые слуги-гребцы, которые ожидали в лодке возвращения своего хозяина, а третий…

Если бы не длинные белые волосы, Василий, возможно, не узнал бы только что скрывшегося от него позорным бегством грязного оборванного нищего в этом изящном, стройном, одетом в богатое европейское платье дворянине, который выглядел по меньшей мере как какой-то иноземный посол, которого Медведев видел однажды в Москве, перед самым походом в Новгород.

Дворянин заканчивал начатое в лодке переодевание и теперь перекидывал через плечо расшитую золотом портупею со шпагой. Один из слуг проворно выпрыгнул из лодки и, втащив ее на берег, скрылся в зарослях, второй с поклоном протянул хозяину широкополую шляпу, украшенную страусовыми перьями; дворянин взял шляпу, перешагнул через борт лодки и, поднявшись по тропинке на крутой берег, оглянулся. В это время из зарослей выехала карета, запряженная четверкой лошадей; кучером был первый из двух слуг, а второй распахнул перед хозяином дверцу.

Дворянин осмотрел противоположный берег Угры, который только что покинул, и увидел мокрого, грязного, запыхавшегося Медведева, стоящего на узкой песчаной косе у самой воды. Некоторое время они напряженно вглядывались друг в друга, но расстояние и слабый лунный свет не позволили ни одному из них разглядеть черты лица другого. Наконец дворянин отвернулся и в глубокой задумчивости сел в карету, подав рукой едва уловимый знак Слуга захлопнул за ним дверцу, прыгнул на скамеечку позади, кучер гикнул и щелкнул бичом, карета тяжело развернулась и исчезла, выехав на невидимую дорогу за крутым берегов.

Медведев все еще стоял, прислушиваясь к удаляющемуся рокоту копыт и скрипу рессор.

И тут его осенило.

Каким же последним дураком надо быть, чтобы позволить так просто себя провести! Конечно же, нищий прекрасно знал, что я прячусь в бане: разумеется, он давно наблюдал за мной с того берега и видел все мои передвижения. Но в полночь у него была назначена встреча с чернобородым, которому следовало передать посох, и какой-то нежданно появившийся здесь Медведев не должен был помешать. Он перехитрил меня, как младенца. Он заранее предусмотрел все мои действия и потому пришел со стороны реки, нарочно постукивая посохом, чтобы разбудить и заставить следить за ним, а затем, спокойно дождавшись того, кого ждал, увел чернобородого подальше, откуда я ничего не мог услышать, обсудил с ним, не торопясь, все дела, передал посох и наверняка велел уезжать, не медля ни секунды, а сам, хорошо понимая, что я подстерегаю его на обратном пути, направился к своей лодке самой короткой, хорошо ему знакомой дорогой, не оставляя мне никаких шансов.