Дворяне и ведьмы - [3]

И потому рука привычно потянулась к мечу, а сам Хол бросился к своей жертве, почему-то радующейся своей погибели.

***

Отблески лунного света играли в клинках. Противники встали в стойки, только и ловя момент, чтобы показать врагу силу своих ударов. Время тянулось и тянулось, пока мечники примерялись к друг другу. Взмокшие от пота волосы лезли в глаза, каждая его капелька отражалась мириадами звёзд на небе.

Миг, и всё изменилось. Клинки высекали из друг друга искры, скрещенные в бою. Удары сменяли друг друга, слева, сверху, справа, противники не знали отдыха друг от друга. Джинн, восседавший на голове Тяжки, был доволен, как никогда. Зрелище было ему столь по нраву, что он хлопал в ладоши и радовался каждому удару словно маленький ребёнок и хлопал в ладоши.

"И помните: тот, кто победит, исполнит свои желания!", подбодрял он обе стороны. Толстый чёрт радовался, когда меч оставил красную черту. Джинн визжал от счастья, когда рукоятью выбили зубы. Как цари древности, он глядел за гладиаторским боем, приказывая добить.

Когда же Хол выпустил кишки своему врагу, начался пир. Черти принесли за собой пламя, поглотившее ещё тёплый труп, а воин всё никак не мог поверить, что наконец-то он получит то, о чём столь давно мечтал. Джинн улыбался, когда Холстейн подходил к статуе Тяжки, скосившей глаза себе на макушку. Джинн скалился во все зубы, когда человек потребовал исполнить свою волю. "Уплачено. Я твой хозяин", сказал Холстейн.

- Чего же ты жаждешь больше всего на свете? Поведай же мне, хозяин.

- Только лишь одного, - открыл глаза Хол, - убирайся из моих снов!

Мир перевернулся, забрезжило солнце. Наёмник едва успел повернуться набок, как его вывернуло наизнанку. Когда перед глазами стало ясно, Холстейн увидел скелет, череп с волосами и разломанный в щепки гроб, а вокруг - земляные стены.

"Превосходно. Напился и упал в могилу", запоздало подумал Хол. Он мог только надеяться, чтобы её обитатель не разозлился. Впрочем, если мертвец и злился, то только на всё Золотое разом. Потомки того, кто здесь лежал, должны были знатно разгневать своего прародителя, раскопав жилу прямо за кладбищем.

На голове у Тяжки было пусто. Действительно, зачем новоприобретённой сумке быть там? Поискав под собой, Хол извлёк на свет потёртую тканевую сумку, набитую абсолютно бесполезными вещами, загадочным чайником и тремя золотыми без мелочи.

"Дворянин получил, что хотел", про себя сказал Хол. Первак лежал в могиле, свалившись туда от выпустившего ему кишки удара. Вороны, учуяв добычу, кружили над деревьями. Тяжка, богиня смерти, пугала их, раскинув руки в стороны.

Холстейн ещё раз оглядел всё вокруг. Странный сон всё никак его не отпускал. Наёмник мог бы поклясться, что видел вчера сизый дым, исходивший из чайника, что слышал голоса, нашёптывавшие убить Первака, что видел чёрта, обещавшего исполнить желания. Что же, привиделось? Но во сне точно был кто-то другой!

Повертев в руках чайник и даже заглянув внутрь, Хол не нашёл ничего, что стоило бы внимания. Фарфоровая посуда, похоже, не таила в себе никаких секретов. Впрочем, так было даже лучше, чем если бы кто-то исполнил его желания. Быть в долгу у чертей - это самое плохое, что может приключиться с человеком.

Солнца уже давно взошли на небосвод. Давно уже минул полдень. Никто не потревожил Хола - значит, праздник всё ещё продолжался. "Вот и славно", подумал наёмник. Всё же, алкоголь ударил в голову сильнее, чем он думал. Найди его посреди ночи, просыпался бы он в куда менее дружелюбных условиях и, возможно, даже и не проснулся бы вовсе.

А с другой стороны риск есть риск. Порывшись в костях, Хол извлёк свой старый добрый меч, с которым побывал в стольких битвах, что даже и не упомнишь. Воин всегда бросался в них безрассудно, не подумав, привычка, которую он потерял только в этом гнилом городке. Или чуть раньше. Стоило только ему слегка остепениться, как неприятности посыпались будто из рога изобилия.

Стоило же только рискнуть, как Хол сразу почувствовал, что жив и хочется жить. Чайник оказался в его руках, как и все пожитки Первака. Однако, Хол не нашёл в конюшнях своего нового коня. Вопрос, заданный весьма настороженному трактирщику, слегка прояснил память - дворянин даже не успел в трактире поселиться!

- Тогда где же его лошадь? - Тихо, чтобы не разбудить мирно храпящих горожан спросил Хол.

- А была ли лошадь? - Ответил не менее тихо седой трактирщик.

За пару монеток, оставленных с жалования, дочка трактирщика собрала Холу провианта на недолгий путь к Белопади и принесла немного на опохмел. Из тесной комнатки, приютившей наёмника на долгие полгода он забрал весь свой небогатый скарб - кольчугу с нагрудником, шлем, щит и копье. Рваный чёрный плащ, заменявший подушку, был вновь накинут на плечи, а к арбалету на бедре добавились извлечённые из сундука болты.

В голове чуточку прояснилось, как только Хол вновь оказался на свежем воздухе. Свет и синева неба проникали в глаза и заставлял жмуриться от боли, но всё же мысли в голове текли быстрее. Горные вершины почти смыкались над Золотой долиной, и, раз у дворянина не было коня, очевидно, что он пришёл пешком и сверху. А скакун был нужен, без него наёмнику никуда. Чтобы же выглядеть рыцарем на иностранный манер нужен ещё и оруженосец.