Дворец райских наслаждений - [257]

Когда Элен закричала, он крепко обнял детей.

— Тужься, девочка, тужься, — ободряюще крикнула Нелли. — Бедненькая, бедненькая, — шептала она в перерывах между приступами боли. — Вот увидишь, все обойдется. — Но Элен в муке закатывала глаза. Она тяжело дышала, и влажные полотенца, которыми смачивали ей лоб, нисколько не облегчали страданий.

Тянулись часы.

Элен продолжала кричать.

Нелли подошла к мужу, сидевшему у стены.

— Эдуард, — тихо промолвила она. — Ребенок не выходит. Ты поможешь?

Не говоря ни слова, Аиртон отвернулся. По его щеке сбежала слеза.

— Довольно сидеть и рыдать, — сказала Нелли. — Нам нужна твоя помощь. Прошу тебя. Умоляю.

Аиртон, не поворачивая головы, продолжал смотреть в стену.

Орхон Баатар поднял на женщину вопросительный взгляд.

— Господи, ну объясни же ему, Дженни, — воскликнула она. — Я ведь не говорю по-китайски. Скажи ему, что ребенок не выходит. Думаю, нужно делать кесарево. Ты знаешь, что это такое? Отлично. Он может помочь? Он умеет его делать?

Орхон Баатар внимательно выслушал перевод Дженни. Глаза кочевника расширились. Он кивнул на Аиртона и снова вопросительно посмотрел на Нелли.

— А как же доктор? Он что, не знает, как его делать? — спросил он.

— А ты погляди на него, — бросила Нелли и снова повернулась к Сарантуе, которая пыталась придерживать плечи Элен. Девушка снова тужилась, но тщетно.

Никогда прежде они не видели Орхон Баатара в ярости. После того как Нелли повернулась к нему спиной, кочевник несколько мгновений неподвижно сидел у стены, а его лицо наливалось гневом. Неожиданно он вскочил и, сжав кулаки, навис над доктором. В следующую секунду он схватил Аиртона за воротник и рывком поднял на ноги. Свободной рукой Орхон закатил доктору пощечину и тут же тыльной стороной ладони — еще одну. Аиртон, заморгав, уставился на Орхона. Во взгляде доктора скорее читалось изумление, нежели боль.

Орхон прижал его спиной к стене юрты и резким движением выхватил из-за пояса нож. Глаза доктора расширились от страха. Орхон дернул доктора за правую руку, вложил в нее нож, сжал пальцы Аиртона на рукояти и, сверкая глазами, показал на Элен.

— Я… я не могу, — прошептал доктор. — Я потерял в себя веру.

Орхон закатил ему еще одну пощечину.

— Пожалуйста, не заставляйте меня, — простонал Аиртон.

Вместо ответа последовала еще одна пощечина. Схватив доктора за воротник, Орхон потащил упирающегося Аиртона к женщинам, которые смотрели на них, раскрыв от изумления рты.

— Это… это же охотничий нож, — прошептал Аиртон, разглядывая зажатое в руке оружие.

— Ничего другого нет, — ответила Нелли. — Я уверена, он достаточно острый, но лучше прокали его на огне.

— В кого… в кого я превратился? — с мукой в голосе простонал Аиртон.

— Я не знаю, Эдуард, в кого ты превратился, — сказала Нелли, взяв его за руку. — Но для меня ты по-прежнему муж и доктор. Старайся вести себя соответствующе. Тебе предстоит спасти жизнь, причем не только Элен. Нам нужна твоя помощь.

Орхон Баатар, все еще пылая от гнева, собирался стоять рядом с доктором и присматривать за ним во время операции, но Сарантуя, с нежностью взяв мужа за руку, отвела его в сторону. В подобных случаях Орхон всегда ее слушался, к тому же, судя по взглядам, которые Нелли бросала на Аиртона, доктор явно знал, что делал.

Элен заставили выпить нэрмэла — другого обезболивающего не было. В два часа ночи она родила девочку.

После того как доктор зашил надрез и убедился, что Элен, насколько это возможно, в полном порядке (Аиртон заключил, что лучшее снадобье от боли — малышка, которую Элен прижимала к груди), Нелли взяла мужа за руку и повела его из юрты. Вместе они прислонились к стене из войлока. Нелли накинула на Аиртона прихваченное с собой толстое одеяло из козьей шерсти и прижалась к супругу. Некоторое время они глядели на звезды и молчали.

Потом Нелли его поцеловала.

— Ты молодец, Эдуард. Я тобой горжусь, — сказала она.

Аиртон ничего не ответил. Нелли почувствовала, как у него затряслись плечи.

— Ты что плачешь, глупышка? — спросила она, заключая мужа в объятия. — Чего же теперь плакать? Все хорошо.

— Мне… мне стыдно, — сквозь слезы проговорил доктор.

Нелли кивнула и улыбнулась.

— Ты, солнышко, и вправду в последнее время вел себя немножко странно, — согласилась она. — Не стану отрицать, нам всем пришлось пережить ужасные вещи, но сегодня ты себя преодолел.

— Я… простить себя не могу, — промолвил он.

— Ну что ты. Мы все порой ведем себя дурно, — ответила Нелли. — Я тоже совершала ошибки. Знаешь, я ведь не такая сильная, как кажется. — Он не ответил, и она потрясла его за коленку. — Эдуард, мы вместе. Мы остались живы. Все остались живы. И мы здесь в безопасности. Нас приютили добрые люди. Разве ты не понимаешь, где-то там, среди этих прекрасных звезд, есть Провидение, и оно ни на мгновение не оставляло нас. Надо радоваться, а ты хмуришься.

— Все дело в Меннерсе, — тихо промолвил доктор.

— В Меннерсе? — озадаченно переспросила она. — А он-то здесь вдруг при чем?

— Мне кажется, я в нем ошибался, — хриплым голосом ответил Аиртон. — Я вбил себе в голову, что он убийца… что он прикончил мандарина, чтобы завладеть его золотом.