Дворец Посейдона - [3]
На аэродроме один вертолет и два заржавленных древних «кукурузника» — вот и весь флот, в трех километрах от поселка, собственность местного клуба любителей парашютного спорта. И самолеты эти, списанные, они сами починили. Самолетики порой помогали колхозникам. Два летчика жили там же, на аэродроме, в деревянном бараке. Один пожилой, второй молодой парень.
Циры в самом деле дома не оказалось. Он все мог себе представить, кроме этого. Как ненормальный выскочил на улицу и побежал к аэродрому. На полдороге догнал его автобус.
— За Цирой спешишь? — спросил шофер, их сосед.
— Ты о чем? — Он сделал вид, что ничего не знает.
— Уча, — шофер отвел глаза в сторону.
— Да?
— Я ее и вчера туда отвозил и позавчера.
— Ну и что?
— Ничего… Курить будешь? — Он протянул пачку.
— И вчера… И позавчера…
— Ну и что здесь такого? — Теперь это говорил шофер.
— Но послушай…
— Не мудри, парень!
— А что?
— Да ничего…
У самого аэродрома стоит домишко, в домике живет священник. Последняя остановка автобуса как раз у его ворот. У дороги большое дерево инжира. Листья побелели от пыли. Под деревом длинная каменная плита. Наверно, с какой-нибудь могилы. Кто ее сюда притащил, неизвестно. На этом камне, в тени, любители парашютного спорта ждали автобуса.
Автобус остановился.
— Ну, смотри сам, — напутствовал его шофер.
— Да.
— Дело нешуточное!
Уча пошел быстрым шагом, но вдруг остановился и оглянулся: шофер вышел из кабины и сел на плиту под деревом. Уча вернулся, шофер поднялся навстречу.
— Ты чего?
— Поезжай, — ответил Уча, — чего ты ждешь?
— А кто вас назад повезет?
— Езжай! — сказал он твердо, потому что чувствовал — шофер ждет потехи.
— Пожалуйста, я думал…
— Езжай, говорю!
Уча еще долго стоял под деревом, пока автобус не скрылся из глаз.
«Что же это за напасть на мою голову! Что ей надо на аэродроме?» Потом он увидел священника, В одних; сатиновых трусах тот сидел на крылечке и читал газету. На босых ногах калоши без задников.
Заслышав приближающиеся шаги, он снял очки, привязанные к ушам бечевкой.
— Здравствуйте, — поздоровался Уча.
— Будь здоров, сынок. — Священник прищурился и покачал головой. — Не узнаю я тебя чего-то.
Он старательно сложил газету, положил рядом, очки бросил поверх газеты.
И в это время Уча увидел Циру. Она стояла посреди поля, держала под подбородком концы платка, чтоб ветром не сорвало, и смотрела в сторону самолетов. Уча тоже посмотрел туда. У самолетика суетился народ, «Чего она туда смотрит?»
На душе полегчало: только увидел ее — сразу понял, ничего такого не произошло, не могло произойти. От Циры, собственно, другого и ждать не следовало. Ему даже стыдно стало: что она подумает, когда увидит ею здесь?
Все это так, но что сказать всем остальным, как объяснить, что делает каждый день его жена на аэродроме?
«Выходит, я перед каждым должен отчитываться? Ладно, допустим, я скажу, что она просто стоит и на самолеты смотрит. Поверят мне? Не поверят. Ведь Циру-то они не знают».
Теперь он старался, чтоб Цира его не заметила, и потому предпочел завязать разговор со священником.
— Поднимайся, здесь попрохладнее будет. — Священник немного подвинулся. — Присаживайся.
Он поднялся на крыльцо и сел.
— Ни сна мне нет, ни отдыха, — начал священник. — Как устроили этот аэродром, куда бежать — не знаю. Пойти, что ли, попросить — дайте и мне с этим нашим парашютом прыгнуть. Не раскрою его — и конец! — Он захихикал тоненьким голоском, видно, шутка ему самому понравилась. — Потом в газете напишут: поп с парашютом прыгнул. — Он поспешно перекрестился. — Господи, да святится имя твое, народ совсем ошалел, что они в этом небе ищут, чего потеряли?
«Что делать? — думает Уча. — Взять повезти ее куда-нибудь? А то сидит взаперти, ничего не видит. А она ведь не такая, как все, что тут поделаешь. Ступай и объясни людям, что она не такая. А что я могу? Все так живут, я же не могу придумать другую жизнь. Все бросить — а кто нас кормить будет? Пойдем по миру с женой, за ручки взявшись, народ со смеху помрет, камнями закидает. А нет — так вот тебе: стоит в эту жару посреди поля. Знать бы, о чем она сейчас думает!»
— Все уходит, все, — слышится голос священника, — уходит и не возвращается… — Он замолчал. — Сейчас бы водички холодной… Благодать! — снова заговорил священник.
— А что, родник разве далеко? — спросил Уча.
— Там, у инжира.
— Я принесу.
— Да не беспокойся…
— А в чем принести?
— У дверей чайник стоит…
В комнате было полутемно, окна занавешены, стоял острый и неопределенный запах, какой часто бывает в жилище одиноких стариков, запах одиночества. На старинном комоде — образ богоматери, прислоненный к стене. Перед образом в маленькой глиняной миске оплывала свеча. Рядом с иконой можно разглядеть очень старый календарь с портретами Шота, Акакия и Ильи.
Уча взял зеленый, с продавленным боком чайник и вышел на крыльцо.
— Нашел? — спросил священник.
— Вот. — Уча приподнял чайник.
— Удивительно. — Священник приспособил очки и только тогда взглянул на чайник. — Все, что у меня было, все куда-то подевалось, сынок. Не то чтобы воровали у меня, само исчезает. Убегают от меня вещи, наскучило им со мной.
Уча сходил за водой. Старик принял у него из рук чайник, снял крышку, наполнил ее водой и стал пить, как птица, мелкими глотками, часто отдыхая. Потом обнял чайник обеими руками и прижал его к груди.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Леонид Рахманов — прозаик, драматург и киносценарист. Широкую известность и признание получила его пьеса «Беспокойная старость», а также киносценарий «Депутат Балтики». Здесь собраны вещи, написанные как в начале творческого пути, так и в зрелые годы. Книга раскрывает широту и разнообразие творческих интересов писателя.
Герои повести Сергея Татура — наши современники. В центре внимания автора — неординарные жизненные ситуации, формирующие понятия чести, совести, долга, ответственности. Действие романа разворачивается на голодностепской целине, в исследовательской лаборатории Ташкента. Никакой нетерпимости к тем, кто живет вполнакала, работает вполсилы, только бескомпромиссная борьба с ними на всех фронтах — таково кредо автора и его героев.
В новом своем произведении — романе «Млечный Путь» известный башкирский прозаик воссоздает сложную атмосферу послевоенного времени, говорит о драматических судьбах бывших солдат-фронтовиков, не сразу нашедших себя в мирной жизни. Уже в наши дни, в зрелом возрасте главный герой — боевой офицер Мансур Кутушев — мысленно перебирает страницы своей биографии, неотделимой от суровой правды и заблуждений, выпавших на его время. Несмотря на ошибки молодости, горечь поражений и утрат, он не изменил идеалам юности, сохранил веру в высокое назначение человека.
Повести и рассказы советского писателя и журналиста В. Г. Иванова-Леонова, объединенные темой антиколониальной борьбы народов Южной Африки в 60-е годы.
В однотомник Сергея Венедиктовича Сартакова входят роман «Ледяной клад» и повесть «Журавли летят на юг».Борьба за спасение леса, замороженного в реке, — фон, на котором раскрываются судьбы и характеры человеческие, светлые и трагические, устремленные к возвышенным целям и блуждающие в тупиках. ЛЕДЯНОЙ КЛАД — это и душа человеческая, подчас скованная внутренним холодом. И надо бережно оттаять ее.Глубокая осень. ЖУРАВЛИ УЛЕТАЮТ НА ЮГ. На могучей сибирской реке Енисее бушуют свирепые штормы. До ледостава остаются считанные дни.
Роман И. Мележа «Метели, декабрь» — третья часть цикла «Полесская хроника». Первые два романа «Люди на болоте» и «Дыхание грозы» были удостоены Ленинской премии. Публикуемый роман остался незавершенным, но сохранились черновые наброски, отдельные главы, которые также вошли в данную книгу. В основе содержания романа — великая эпопея коллективизации. Автор сосредоточивает внимание на воссоздании мыслей, настроений, психологических состояний участников этих важнейших событий.
Из общего количества 9200 белорусских деревень, сожжённых гитлеровцами за годы Великой Отечественной войны, 4885 было уничтожено карателями. Полностью, со всеми жителями, убито 627 деревень, с частью населения — 4258.Осуществлялся расистский замысел истребления славянских народов — «Генеральный план „Ост“». «Если у меня спросят, — вещал фюрер фашистских каннибалов, — что я подразумеваю, говоря об уничтожении населения, я отвечу, что имею в виду уничтожение целых расовых единиц».Более 370 тысяч активных партизан, объединенных в 1255 отрядов, 70 тысяч подпольщиков — таков был ответ белорусского народа на расчеты «теоретиков» и «практиков» фашизма, ответ на то, что белорусы, мол, «наиболее безобидные» из всех славян… Полумиллионную армию фашистских убийц поглотила гневная земля Советской Белоруссии.
Роман «Водоворот» — вершина творчества известного украинского писателя Григория Тютюнника (1920—1961). В 1963 г. роман был удостоен Государственной премии Украинской ССР им. Т. Г. Шевченко. У героев романа, действие которого разворачивается в селе на Полтавщине накануне и в первые месяцы Великой Отечественной войны — разные корни, прошлое и характеры, разные духовный опыт и принципы, вынесенные ими из беспощадного водоворота революции, гражданской войны, коллективизации и раскулачивания. Поэтому по-разному складываются и их поиски своей лоции в новом водовороте жизни, который неотвратимо ускоряется приближением фронта, а затем оккупацией…