Дворец для рабов - [5]

В отличие от большинства друзей, имевших мам и пап, а то и бабушек и дедушек, Тим знал лишь Колодезова, который занимал пост главы, а потому и дома бывал нечасто. С племянника при этом он спрашивал в два, а то и в четыре раза сильнее даже самых строгих родителей. В девять лет у Тима из-за всего этого случился самый настоящий нервный срыв. Тогда Колодезов несколько ослабил прессинг, но ни ласковее, ни внимательнее не стал все равно. Сейчас, по прошествии лет пятнадцати, Тим временами все еще переживал свое одиночество, но истерить во всеуслышание или, заламывая руки, плакаться любому, готовому выслушать, не собирался.

– Держи. – Данька передал ему флягу и с беспокойством поглядел на Родиона.

– Вытащим, – уверенно заявил Максим.

– Не знаю…

– Вытащим, – вздохнул Тим. – Мы отправились патрулировать территорию два часа назад, должны были уже двадцать минут как вернуться. Сейчас обождут для приличия и отправятся на поиски. Только и нужно дождаться.

Бойцы синхронно кивнули, хотя у каждого в голове наверняка засело: «Найдут нас, как же. Без связи-то».

В бункере нашлось много разной всячины, затем, уже после катастрофы, чего только не натаскали из осиротевших домов. А Павел Иванович не просто являлся учителем физики от бога, но еще и помнил многое из того, что в мирной жизни уже не котировалось. Как сделать простейшую рацию, например.

«Всего-то и нужно: транзистор такой, транзистор сякой, – говаривал он. – Резисторов чуть – штучек одиннадцать и еще шесть; конденсаторов много. А также антенну, микрофон, динамик, включатель-переключатель, источник постоянного тока, две платы текстолита, соединительные провода и проволоки диаметрами пол и одна десятая миллиметра».

После чего брал карандаш и по памяти рисовал простейшую схему.

На данный момент в поселке имелась тридцать одна исправная рация, и еще с десяток ждали мелкого ремонта. Действовали они до полутора километров, но большего и не требовалось. Каждая группа, отправляясь на патрулирование периметра, обеспечивалась связью, вот только их рацию нес Родька, который вместе с ней и угодил волкодлаку на зуб.

– Ладно. – Тим вернул флягу Даньке. – Пойду шариться по подвалам. Если я прав и мы находимся в школе, да еще и постройки годов пятидесятых-шестидесятых, то здание, скорее всего, оборудовано бомбоубежищем. Даже если из него уже давно вытащили все, что к полу не прикручено, а затем и прикрученное отвинтили и унесли, стены никуда не делись.

– А бомбоубежище может быть связано с катакомбами, которых в Одинцовском районе не так уж и мало, – покивал Данька. – Давай, Тимка, только не вляпайся в историю. – Несмотря на вроде бы одобрительные слова, в его голосе не чувствовалось энтузиазма.

– А если поликлиника или хрущевка? – поинтересовался Максим. – Так и будем здесь куковать?

– Значит, нам не повезло, – ответил Тим. – Будем ждать наших или придумывать что-нибудь еще.

– Я с тобой, – сказал Максим и принялся медленно, будто через силу, вставать.

– Здесь оставайся, – остановил его Тим. Возражений не последовало.

* * *

Звук шагов гулко отдавался от стен. Вначале Тим еще таился, но вот уже пять минут как махнул на осторожность рукой. Темный коридор, освещаемый лишь лучом фонаря, – очень чистый, даже вездесущая пыль не лежала под ногами, – обступал его слева и справа на расстоянии метра, не больше. Ответвлений не было, ниш не предусматривалось. Кафельная плитка на стенах намекала на то, что вокруг не обычное подвальное помещение со старыми, давно не чиненными трубами, а… Он пока и предполагать не решался, кто здесь мог находиться и какую работу выполнял. Может быть, они забрались вовсе не в школу или поликлинику, а в одно из армейских зданий, расположенных не на территории военной части, а среди жилых домов? Или здесь вообще находился местный морг? В поселке никто и никогда не упоминал ни про этот подвал, ни про строение вообще. Руины, оставшиеся на поверхности, считались неперспективными. Все полезное из них должны были вынести еще в первые годы после катастрофы.

До потолка легко удалось бы дотронуться, просто протянув руку. Покрытый белой эмалью, он неплохо отражал свет. Через каждые восемь шагов с него свисали круглые плафоны. Почти во всех сохранились лампочки – еще одно свидетельство того, что никто из поселян сюда не заходил. Впереди не угадывалось никакого поворота, за которым мог бы притаиться потенциальный враг, зато в неверном свете фонаря серела тяжелая металлическая дверь.

Прежде чем открыть ее, Тим застыл на месте и тщательно прислушался. Старое здание жило своей жизнью: где-то поскрипывал пол, в давным-давно лишенные стекол оконные проемы задувал ветер и носился затем с воем по коридорам. Где-то капала вода. В дверь, отделяющую холл первого этажа от лестничной клетки, по-прежнему настойчиво царапались твари. Он простоял, наверное, не менее десяти минут и только затем потянулся к массивной ручке. Оказалось не заперто.

Тим вошел в небольшую комнату приблизительно четыре на четыре метра, оборудованную по последнему слову довоенной техники. По периметру стояли столы, с них в пришельца всматривались слепыми мониторами выключившиеся давным-давно компьютеры. Здесь тоже было чисто на удивление, как будто только вчера приходила уборщица. К тому же помещение казалось жилым, несмотря на то что простояло так несколько десятилетий. Не видно было ни иссушенных мумий тех, кто некогда тут работал, ни скелетов – то ли люди сами ушли, покинув рабочие места, и больше не вернулись, то ли их унесли те, кто и сейчас пользовался благами ушедшей цивилизации. В центре располагался еще один стол с пультом управления, на котором до сих пор мигали несколько датчиков. Воистину прав Колодезов: раньше делали очень качественные вещи, раз их хватило столь надолго.