Дворцовые тайны - [69]
Джеки осторожно спросила:
— У нее случился выкидыш?
На дворе стоял конец июля. А если Кэнди объявила о своей беременности в феврале, она не могла бы сейчас участвовать в «Манхэттен старлайт».
В комнате повисла нехорошая, болезненная пауза, и Джеки пожалела о том, что задала вопрос. По его лицу было видно, что потеря ребенка причиняет ему жестокие страдания.
Он поднялся и приблизился к ней, став спиной к камину. Джеральд возвышался над ней, словно каланча, а Джеки все так же сидела в кресле. Но грусть исчезла с его лица, а в глазах сверкнуло нечто другое. Она не поняла в первую минуту, что именно.
— В мае я прилетел к ней на выходные. У нее был день рождения. Я решил появиться в ее квартире рано утром с набором привычных и приятных банальностей, как-то: букет красных роз, шампанское, ювелирное украшение… Я думал преподнести ей сюрприз, но вышло все наоборот.
Джеки выпрямилась на кресле.
— Она была все еще в постели, когда я появился, — продолжал Джеральд. — Только не одна. И тогда я узнал, что она, оказывается, все это время не прерывала отношений с одним нью-йоркским художником, с которым жила до меня пять лет.
— Но… — начала было потрясенная Джеки.
— А ребенка не было изначально.
— Тогда зачем…
— Кэнди до смерти хотелось участвовать в лондонской постановке «Манхэттен старлайт». Но ей, американке, не выдавали разрешения на трудоустройство здесь. А «Экуити»[24] вообще запретил Кэнди работать в Англии по профессии. У нее оставался единственный выход: выйти замуж за англичанина и получить британское подданство. Именно это она и сделала. Отныне, являясь моей женой, она свободно может играть на лондонской сцене.
Профсоюз актеров в Великобритании.
Ее приятель приехал вместе с ней, и они живут в отеле «Гроувенор-Хаус».
— А что же вы? — спросила Джеки.
— А я свободен, — спокойно ответил он. — И добиваюсь развода.
— Тогда почему вы выгнали меня тогда из «Савой-гриль», когда она там появилась?
— Кэнди — алчный зверь, и если поймет, что у нее есть весомые основания по своей инициативе добиваться развода, она потребует в качестве компенсации половину всего того, что я имею. А пока мои адвокаты бьются над тем, чтобы оставить ей достаточно скромное содержание. Я ничего ей не должен! — с горечью в голосе проговорил он.
— Значит, пока нужно соблюдать осторожность?
Джеральд кивнул.
— Пока, да. Я выставил дом в Чейни-Уок на продажу, а сам живу в квартире на Рутленд-гейт и стараюсь не привлекать к себе внимания.
Он вновь сел напротив нее и протянул руку. Джеки тут же вложила в нее свою.
— Я должен был увидеться с вами и рассказать все, Джеки. — Джеральд смотрел ей в глаза. — Я хотел, чтобы вы знали. Чтобы поняли, почему я должен быть сейчас предельно осторожен.
— Да, я поняла, — медленно отозвалась Джеки. Она-то думала, что пройдет еще немного времени и ей удастся забыть Джеральда, однако же вот какой неожиданный поворот…
— Можно мне увидеться с вами еще? Теперь, когда все известно? — осторожно спросил он.
Джеки кивнула, но тут же сказала:
— Мне нужно время, чтобы все обдумать. Ваша история так удивительна…
Ей стало стыдно за свои прежние предположения о том, что он просто хотел погулять от жены на сторону.
Поняв ее состояние, он на мгновение стиснул ей руку и поднялся.
— Хорошо, — проговорил Джеральд. — Я позвоню завтра. Можно? Вы снимете трубку?
Во взгляде его вновь просквозила тоска. Джеки слабо улыбнулась.
— Да, сниму.
Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Спасибо за то, что вы все мне рассказали, — тихо сказала она.
— Я должен был это сделать. Я очень надеюсь… — Но он замолчал, словно боясь выговорить остальное.
— Да, — быстро сказала она. — Поговорим завтра. Когда он ушел, в комнату ворвался Кип и устремил на сестру вопросительный взгляд.
— Ну? — спросил он требовательно. — Что он смог сказать в свое оправдание?
— Так где вы напишете о моем вечере? — спросила Элфрида, похлопав ладонью рядом с собой и приглашая Роланда сесть. — Надеюсь, Джеки Давентри поместит материал в «Сэсайети». И потом у нас было много фотографов от разных газет и журналов. Я очень надеялась, что что-нибудь появится в «Ивнинг стандарт», но не было ни строчки, — почти захныкала она.
— Что, даже в «Лондонской хронике»? — как будто удивленно спросил Роланд.
Элфрида покачала головой.
— Ничего. Но, может быть, завтра?..
Роланд огляделся по сторонам. Вчера на балу не было возможности как следует познакомиться с этой гостиной. Только сейчас он обратил внимание на полотна Моне, Констебла и Джона Сингера Сарджента на стенах. «У Селвина как минимум сто миллиончиков, — подумал он. — И эта толстощекая пустышка не только имеет к ним доступ, но и вполне созрела для того, чтобы и я мог чем-нибудь попользоваться. Вполне, вполне созрела». Не удержавшись, он тонко усмехнулся, чувствуя, что Элфрида может обеспечить ему постоянный источник дохода.
