Двор тумана и ярости - [3]

Три дня пирований, обмениваний подарками, завершившихся длительной, достаточно одиозной церемонией у подножия горы в самую длинную ночь, чтобы препроводить нас из одного года в другой, в то время как солнце умерло и родилось заново. Или что-то в этом роде. Празднование зимнего праздника в месте, где властвует вечная весна, не слишком улучшило мое общее отсутствие праздничного настроения.

Я не особенно слушала объяснения о происхождения праздника — Фэ сами спорят о том, произошел ли он из Зимнего Двора или Дневного. Сейчас в обоих он является священным. Все, что я знала — это то, что мне нужно пережить две церемонии: одну на закате, чтобы начать эту бесконечную ночь подарков и танцев, и выпивки, чтобы ознаменовать смерть старого солнца, и одну на рассвете на следующий день, будучи с затуманенной головой и ноющими ногами, чтобы приветствовать перерождение солнца.

Было достаточно плохо, что я должна была стоять перед собравшимися придворными и низшими фейри, пока Тамлин произносил бесчисленные тосты и приветствия. Однако мой день рождения также выпал на самую длинную ночь в году — то, о чем я удобно позабыла сказать кому-либо. В любом случае я получила достаточно подарков, и, несомненно, получу еще намного больше в день моей свадьбы. У меня не было применения для такого количества вещей.

Сейчас между мной и церемонией оставалось только две недели. И если я не выберусь из поместья, если у меня не будет дня, чтобы сделать что-то другое, кроме как тратить деньги Тамлина и терпеть подобострастное отношение..

— Пожалуйста. Восстановление деревни идет так медленно. Я могла бы охотиться, добывать еду для жителей..

— Это небезопасно, — ответил Тамлин, снова понукая жеребца перейти на шаг. Шкура его коня сверкала, словно темное зеркало даже в тени конюшни. — Особенно для тебя.

Он говорил так каждый раз, когда мы заводили этот спор, каждый раз, когда я умоляла его позволить мне отправиться в соседнюю деревню Высших Фэ, чтобы помочь восстановить то, что Амаранта сожгла много лет назад.

Я последовала за ним в яркий, безоблачный день за пределами конюшни; травы, покрывающие близлежащие предгорья перекатывались волнами под мягким бризом.

— Люди хотят вернуться, они хотят иметь дома, где можно жить…

— Эти же люди видят тебя как благословение — знак уверенности в будущем. Если что-то случится с тобой… — он оборвал фразу, останавливая лошадь у края тропинки, ведущей к восточному лесу; Люсьен теперь ждал в нескольких ярдах впереди. — Нет смысла что-либо восстанавливать, если твари Амаранты все еще бродят по землям и могут снова все разрушить.

— Действует магическая защита..

— Некоторые ускользнули до того, как заклятия были восстановлены. Вчера Люсьен выследил пятерых наги.

Я встряхнула головой. Люсьен поморщился. Он ничего не сказал мне об этом вчера за ужином. Он солгал, когда я спросила его, почему он хромает. Мой желудок перевернулся — не только из-за лжи, но… наги. Иногда мне снилось, как их кровь омывает меня фонтаном, в тот момент, когда я убила их; снились их плотоядно ухмыляющиеся змеиные лица, когда они пытались разделать меня на части в лесу.

Тамлин мягко сказал:

— Я не могу делать то, что должен, когда переживаю о твоей безопасности.

— Конечно я буду в безопасности! — Высшая Фэ, сильная и быстрая — у меня много шансов спастись, если что-то произойдет.

— Пожалуйста… Пожалуйста, сделай это для меня, — сказал Тамлин, поглаживая тугую шею жеребца, когда животное заржало в нетерпении. Остальные уже пустили своих коней в легкий галоп, первый из них почти в тени леса. Тамлин вскинул подбородок в сторону алебастрового поместья, темнеющего позади меня. — Уверен, тебе найдется чем помочь по дому. Или ты можешь рисовать. Опробовать тот новый набор, что я подарил тебе на Зимнее Солнцестояние.

Ничего кроме планирования свадьбы не ждало меня в этом доме, с того момента, как Элис запретила мне и пальцем шевелить, чтобы что-то сделать. Не из-за того, кем я была Тамлину, кем я собиралась стать для Тамлина, но… из-за того, что я сделала для нее, для ее мальчиков, для Притиана. И все слуги вели себя так же; некоторые все еще рыдали с благодарностью, проходя мимо меня в коридоре. А что до живописи…

— Хорошо, — я вздохнула. Я заставила себя посмотреть ему в глаза, заставила себя улыбнуться. — Будь осторожен, — сказала я, и имела это в виду. Мысль о том, что он уезжает охотиться на монстров, которые когда-то служили Амаранте…

— Я люблю тебя, — тихо сказал Тамлин.

Я кивнула, бормоча в ответ то же самое, когда он пустился рысью туда, где Люсьен все еще ждал его. Теперь эмиссар слегка хмурился. Я не смотрела им вслед.

Я не спеша возвращалась через садовые изгороди; весенние птицы весело щебечут, гравий хрустит под моими хрупкими туфлями.

Я ненавидела яркие платья, ставшие моей повседневной одеждой, но у меня не хватало смелости сказать Тамлину — не тогда, когда он купил столько, не тогда, когда он был так счастлив видеть меня в них. Не тогда, когда его слова не так далеки от истины. В день, когда я снова надену штаны и туники, когда оружие заменит мне изысканные украшения, явный и четкий посыл разойдется по всем землям. Итак, я носила платья и позволяла Элис укладывать мои волосы — если хоть этим я смогу принести этим людям душевный покой и комфорт.