Двор. Книга 3 - [36]

— Боже мой, — схватилась Дина, — руки связаны, не произнес ни слова! Неужели его могли бить!

— Ну, Дина, тоже скажете! — воскликнула Катерина. — Да кто ж теперь бьет! Прошло то время, когда били как нашего Ланду, у хирургов и ортопедов кости после вправлять надо было.

В последних числах августа Жора-профессор опять стал появляться в трамваях. Пассажиры сердечно, как близкого друга, с которым были в долгой разлуке, приветствовали Жору, интересовались здоровьем и требовали новых стихов.

В первые дни Жора не откликался на просьбы, загадочно улыбался, держал перед собою металлический коробок с листками, вместо прежнего портсигара, о судьбе которого, сколько ни упрашивали, не обмолвился ни словом: если верить слухам, этим портсигаром, который потом изъяли, хорошо приложились ребята, когда выполняли операцию по задержанию, а Жора упирался изо всех сил.

Газеты сообщали, что наши героические целинники, комсомольцы и молодежь, вопреки всем причудам и капризам природы справились с поставленным заданием и выполнили взятые не себя обязательства. Под урожай следующего, пятьдесят шестого, года решено было распахать более тридцати миллионов гектаров, вдвое больше, чем в текущем году. Чтобы никакие суховеи не могли грозить и, тем более, не могли нам помешать, все газеты, от «Правды» до заводской многотиражки, повторяли призывы товарища Хрущева направить на целину десятки тысяч молодых работников, которым не страшны ни суховеи, ни стужа, ни жара.

Жору-профессора можно было видеть теперь на всех трамвайных маршрутах, которые пересекали центр города: втором, третьем, четвертом, двенадцатом, пятнадцатом, двадцать первом. Говорили, его видели даже на маршрутах, которые обслуживали Пересыпь и лиманы.

Катерина Чеперуха вместе со своими мальчиками, Гришей и Мишей, втроем, хором повторяли новые Жорины стихи:

Суховеи-брадобреи,

Басурманы и злодеи!

Говорит Хрущев Микита:

Ваша карта будет бита!

Собирайте-ка пожитки,

А не то вам под микитки

Вмажет наша молодежь:

Что посеешь, то пожнешь!

Вечером, когда папа и дедушка пришли с работы, Миша и Гриша прочитали им новые стихи, которые сегодня выучили, и заставили повторять за собой каждое слово, чтобы могли тоже выучить наизусть. У Зиновия получилось сразу, а старый Иона то в одной, то в другой строке сбивался, Гриша и Миша не могли понять, почему у дедушки получалось так плохо, и вместе с мамой Катериной обещали поставить ему двойку, если завтра не выучит как полагается.

Зиновий обратил внимание, что в обоих стихах про целину Жора использовал известную русскую пословицу «что посеешь, то и пожнешь» с чуть заметным ироническим оттенком, хотя в одном и в другом случае по содержанию сама пословица оставалась почти без изменений, как создал народ.

Катерина, когда Зиновий с ней поделился, посоветовала, пусть обратится к доктору Ланде, как интеллигент к интеллигенту, чтобы дал объяснение с медицинской точки зрения, как это все может складываться в голове у малахольного Жоры.

Зиновий ответил, что при случае можно поднять вопрос, срочности нет, как-нибудь после работы столкнутся у ворот, во дворе, Катерина с ходу возразила, что не надо рассчитывать на какую-то счастливую случайность, а, наоборот, надо самому зайти и прямо сказать, что есть научно-медицинский вопрос, по психологии, по психиатрии, требуется консультация доктора Ланды.

Катерина стояла за то, чтобы не откладывать на завтра-позлезавтра, а идти сегодня, сейчас, пока у самого Зиновия не остыл интерес.

— Зюня, — сказала Катерина, — делай, как знаешь, а у меня такое чувство, сердце подсказывает, что сейчас как раз самый момент.

— Не сердце, — засмеялся Зиновий, — а дхарма буддийская летает-кружит и свои советы нашептывает по подсказке Жоры-профессора, из-за которого весь сыр-бор.

— Ну, иди-иди, — стала подталкивать Катерина, — чего тянуть кота за хвост!

Действительно, получилось все на редкость удачно. Гизелла только что ушла, доктор Ланда немного удивился гостю, но встретил приветливо, предложил свободное кресло у письменного стола, сам занял свое рабочее место и спросил:

— Уважаемый Зиновий Ионович, чем могу быть полезен? Поверите ли, как раз перед вашим звонком в дверь о вас думал. Чудеса! Впрочем, — тут же добавил доктор Ланда, — никаких чудес: только что вспоминали по радио, что нынче — десятилетие капитуляции Квантунской армии японцев в Маньчжурии в августе сорок пятого. Я, естественно, подумал о вас. Странно, среди тех, кого я знаю, вы единственный воевали с японцами. Ваше ранение, видимо, пришлось на эти августовские дни.

— Да, — подтвердил Зиновий, — конец августа. Несколько дней, в госпитале, врачи пытались спасти мою правую ногу, но началась газовая гангрена. Пришлось ампутировать. Ниже колена. В госпитале за мной ухаживала Катя Тукаева. Теперь моя жена. Были признаки некроза выше колена. Но обошлось. Хирург сказал мне: «Вас любят боги! Счастливчик!»

Доктор Ланда засмеялся:

— Меня тоже любят боги. В марте пятьдесят третьего года, оказалось, я был среди счастливчиков. Ныне все в порядке. И с ногами, и с ребрами… Словом, порядок. Теперь уже не надо бояться ночного стука в дверь. Да, Зиновий, так что вас привело ко мне?