Двор. Книга 3 - [34]

Клава Ивановна отметила, что в ответе доктора Ланды имеются некоторые дополнительные подробности и детали, они проливают более яркий свет на всю историю с врачами, которую все советские люди, в особенности наш двор, так переживали, а сегодня вместе с доктором Ландой мы можем радоваться, что это уже вчерашний день.

Майор Бирюк, хорошо видно было по лицу, ждал момента, когда мадам Малая закончит свою оценку и можно будет ответить обоим — и ей, и доктору Ланде.

— Нет, Малая, — командирским голосом произнес майор Бирюк, — это не вчерашний день! Это тем более не вчерашний день, что Берия, этот карьерист, этот агент и провокатор, арестован, суд еще впереди, а доктор Ланда объясняет нам здесь, что допросы и незаконные приемы следствия имели место при жизни Сталина, а после его кончины Министерство внутренних дел, где полным хозяином был Берия, пересмотрело все материалы следствия и дало команду освободить и реабилитировать врачей. Уважаемый Семен Александрович, в апреле месяце, да, такая формулировка фигурировала на страницах нашей печати! Но после июльского Пленума ЦК партии, где секретарь ЦК Никита Сергеевич Хрущев дал всестороннюю оценку, надо выбирать слова и хорошо взвешивать, прежде чем преподносить людям.

Зиновий Чеперуха, который до этого сидел молча и внимательно слушал, вдруг поднялся и заявил, что хочет сказать свое личное и общее спасибо доктору Ланде за то, что согласился прийти на встречу с двором, нашими гостями, принять самое активное участие в вечере вопросов и ответов и не в одном своем слове не покривил душой. Впрочем, добавил Зиновий, от доктора Ланды все соседи, весь двор другого не ждали.

Марина Бирюк сложила ладони рупором, закричала: «Браво, Зиновий! Браво!» Степан Хомицкий сделал кулаком «рот фронт!». Люди, многие, встали и стоя аплодировали, доктор Ланда пожал руку Зиновию, повернулся в сторону майора Бирюка, было впечатление что колеблется, но через секунду протянул свою руку, Андрей Петрович тут же протянул свою, и ответили один другому крепким солдатским рукопожатием.

Когда стихли аплодисменты и люди опять настроились на рабочую ноту, Ляля Орлова первая взяла слово и напомнила, что в начале вечера Андрей Петрович Бирюк высказал общее пожелание всех присутствующих, чтобы доктор Ланда рассказал своим соседям и всем гостям, какие у него наметки и планы на сегодня и на будущее по профессиональной линии и по линии жизни в целом.

— Семен Александрович, — обратилась Клава Ивановна, — ты имел достаточное время, чтобы все обдумать, а если потребуется помощь и совет со стороны двора, гарантирую, ты получишь в полном объеме. Говори: сейчас твоя очередь поделиться.

Здесь, сказал Семен Александрович, Зиновий Чепе-руха благодарил доктора Ланду за то, что он согласился прийти на встречу со своими соседями, своим двором.

— А я, — Семен Александрович прижал руку к груди, — от имени доктора Ланды хочу поблагодарить двор и гостей за то, что нашли время, чтобы прийти и встретиться с ним.

— Ну, Ланда, — крикнул с места старый Чеперуха, — ты таки умеешь красиво выкручиваться! Дай Бог, чтоб всегда было не хуже!

Доктор Ланда сказал, хуже не будет, теперь, наоборот, все идет к лучшему. Из военного госпиталя, где он числился в штате, дали знать, что ждут его на прежнем рабочем месте. В военкомате восстанавливают по линии офицеров медицинской службы запаса. Советские люди — оптимисты по своей природе. В 1924 году, когда умер Ленин, партия и страна нашли преемника и вождя в лице Сталина. Рана, которую оставила смерть Сталина, еще не зарубцевалась полностью. Но пройдет какое-то время — зарубцуется, как зарубцевалась после Ленина, великого основателя и творца первого в мире государства рабочих и крестьян. А что касается нашего двора, сказал в заключение доктор Ланда, сегодня он лично и сообща со всеми мог еще раз почувствовать, приходит время, люди сходят с дороги, так устроена человеческая жизнь, но уступать свою дорогу не будем никому: сами прокладывали — сами пройдем.

XI

В двенадцатом трамвае, который идет с Товарной до Пересыпского моста, пересекая по улице Советской Армии, бывшей Преображенской, весь центр города, Жора-профессор декламировал свои новые стихи на темы дня:

Дорогой товарищ Тито,

Ты наш первый друг и брат!

Так сказал Хрущев Никита:

Ты ни в чем не виноват!

В ботинках, подшитых аккуратно вырезанными, точно по форме рантовой подошвы, кусками автомобильной покрышки, Жора, по мнению женщин, мог считаться почти высокого роста, хотя на самом деле был чуточку выше среднего. Всегда, независимо от времени дня и погоды, в модной кепке с чуть примятым козырьком, при галстуке, приколотом к рубашке зажимом или большой булавкой, обрамленной ниткой стекляруса, в однобортном пиджаке цвета морской волны, застегнутом на одну пуговицу, Жора выглядел интеллигентным молодым человеком с несколько странной манерой смотреть на того, кто стоял у него перед глазами, в упор и в то же время мимо. Люди, сведущие в офтальмологии, объясняли это сильным, скорее всего врожденным, астигматизмом; другие же готовы были усмотреть в этом известную хитрость и уловку, какими у нас в Одессе умело пользуются в своих интересах малахольные и дефективные, которые всегда себе на уме.