Двое на дороге - [8]

— Хорошо тебе, — отдуваясь продолжил Пузырь. — Всё барахло с собой носишь. А мне — вставай чуть свет, иначе товар мигом уведут.

— А зачем тебе вторая повозка?

— Как зачем? Больше товара можно возить. К тому же зря я топтуна покупал, что ли? Пусть две повозки тащит. Одну я и сам могу.

— Ты серьёзный человек, — похвалил Оборвыш. — Ты истинный хозяин дороги.

— Да-а! — Пузырь трогательно порозовел. Окинул друга снисходительным взглядом и вдруг недоумённо воскликнул. — Слушай, по-моему ты за ночь ещё похудел!

— Ты просто сам потолстел, — весело отозвался Оборвыш.

— Не знаю… — недоверчиво сказал Пузырь.

Столь мелкое событие недолго нарушало его душевное равновесие. Он пробормотал еле слышно: «Чудеса!», задумчиво поскрёб живот, но заботы взяли своё.

— Ладно, мыслитель. Надо идти.

Наливающаяся жаром небесная твердь поторапливала. Пузырь запряг топтуна, потом Оборвыш помог прицепить вторую повозку, перегрузить на неё часть мешков, и бывшие друзья отправились прочь из леса. Пузырь начал рассказывать взахлёб что-то про мясо крылатиков — какое оно вкусное, про городских менял — какие они жулики, про способ превращения обыкновенного древесного сока в настоящий огненный дурман, но Оборвыш не мог его внимательно слушать, потому что высматривал, где бы ему устроиться поудобнее, потому что придумывал, как бы потактичнее отвязаться от этого неугомонного перекупщика. Руки у него чесались от сладостного нетерпения, в голове одна за другой вызревали отточенные фразы. И когда бывшие друзья вышли к дороге, Оборвыш почти уже решился объявить напрямую, что их пути расходятся, но в этот миг настало время приключений.

Раздался истошный визг. И тут же кто-то закричал, надсаживаясь:

— Вертень! Смотрите, вертень!

На дорогу обрушилась паника. Люди заметались. Пузырь замолк на полувдохе, лихорадочно озираясь, а через мгновение взорвался воплем, глядя почему-то Оборвышу в лицо налившимися страхом глазами:

— Вон он! Вон там!

Пальцем Пузырь указывал вдоль дороги — назад, и Оборвыш послушно обернулся. Действительно, шагах примерно в тысяче вырастал огромный чёрный столб. Он поднимался быстро, беззвучно, становился выше и выше, из него вылетали какие-то палки — приглядевшись, Оборвыш увидел, что это деревья. Ещё из столба сыпались непонятные точки, и он вдруг осознал, содрогнувшись, что это люди.

— Далеко, — успокаиваясь, произнёс Пузырь. — Слава Небу, далеко…

Оборвыш молчал, ошарашенный. Происходящее казалось нереальным. Столб между тем, извиваясь, достиг небесной тверди, и сразу же низ его оторвался от земли. Вертень стал подниматься вверх, на глазах укорачиваясь, утоньшаясь, бледнея, и вскоре исчез в утреннем небе, улетел в недоступные воображению высоты. Пузырь вытер вспотевшее лицо рукавом.

— Жуть, — сказал он. — Я такое уже видал раньше.

Говорить Оборвышу не хотелось. Любой звук казался кощунственным. И к бумаге тоже что-то перестало тянуть. Подарив полжизни деревне, он не встречался ещё с настоящим вертнем. Однажды в детстве эта штука поднялась неподалёку, но отец тогда загнал его в продуктовую яму, заставил спрятаться. Теперь же он собственными глазами увидел, на какие ужасы способна природа в извечной борьбе с человеком.

Полные тяжёлых дум, бывшие друзья зашагали по дороге в сторону города. Позади остался чудовищный завал из деревьев, да россыпи искалеченных тел-точек. Топтуна Пузырь вёл на верёвке — он бойко семенил следом, без труда справляясь с обеими повозками. Бывшие друзья шли вместе. Их ждали в городе дела, каждого — непонятные другому, но, несомненно, очень важные. Они не разговаривали. Только Пузырь в самом начале пути проворчал:

— Что-то зачастили к нам вертни. Вчера был у нижних ворот, сегодня — здесь. Не хватало, чтобы и завтра эта дрянь где-нибудь вылезла.

А через некоторое время мрачно подытожил:

— Не к добру всё это.

И затем уж замолчал: не о чем было больше говорить.

Вертень скрылся в занебесье, временно оставив мир в покое, но твердь небесная долго ещё была серой, неприветливой. Впрочем, стихия угомонилась окончательно, и когда пришла пора полуденного сияния, над лесом уже нависал привычный раскалённый купол. Не ожидая первых вспышек, бывшие друзья свернули с дороги в лес, чтобы найти в тени местечко поудобнее.

Внезапно Пузырь прошипел:

— Прячемся, быстро! Прячемся!

Лицо его исказилось ненавистью.

— Зачем? — Оборвыш остановился. Пузырь торопливо поволок топтуна с повозками вглубь леса.

— Ты что, не видишь?! — обернулся он на ходу. — Стражники!.. Сюда, за мной давай!

С дороги спускалась довольно странная процессия. Три топтуна тащили сколоченное из тонких брёвен сооружение, напоминающее небольшой загон для скота, к углам которого приделаны колёса. На боковых брёвнах с каждой стороны сидело по пять человек, вооружённых копьями и мечами. Ещё один шёл впереди — вёл топтунов за собой. Судя по всему, стражниками являлись именно они. Оборвыш впервые видел стражников. А внутри загона брело несколько полуголых людей. Очевидно, это был особый загон — для двуногого скота.

— Но мы не сделали ничего плохого! — удивился Оборвыш, догнав Пузыря. — Почему нужно прятаться?