Двое - [6]

– Я безумно восхищаюсь ею, – говорит Реджинальд.

– Я очень рада. Она тоже безумно восхищается тобой.

Реджинальд так и думал.

– Она хочет взять книгу в бердонской библиотеке, когда они на той неделе поедут на рынок. Абонемента у них нет, но, я думаю, это несложно: нужно внести полкроны задатка, а потом время от времени платить по два пенса.

Реджинальд имел представление о библиотеке в Бердоне. Они пытаются идти в ногу со временем, но с самого начала отстали лет на тридцать, и этот разрыв нисколько не сократился. Так что если никто из многочисленных Кингсли не написал романа под названием “Вьюнок”, Лине придется подобрать у них себе что-нибудь другое.

– Мы сумеем как-нибудь выбраться к ним на ужин?

– Конечно, дорогая, если хочешь.

Какое бы будущее ни готовил “Вьюнку” Лондон, в сельской местности пока ничего не происходило.

Глава вторая

I

Реджинальд снова едет в Лондон стричься.

Стрижка – эго одно разорение. Как будто недостаточно бриться каждое утро. Кроме потерянного дня, еще и сплошные траты. Пять миль до станции – не меньше шести пенсов на бензин, да и покрышки стираются. Разворот и задний ход на станции – полкроны за поломанный забор, если не удастся врезаться в то самое место, что и в прошлый раз. Обратный билет (возвращаясь от парикмахера, просто необходимо ехать первым классом) – 13 шиллингов 8 пенсов. Ленч в клубе – примерно 6 шиллингов 6 пенсов. Стрижка и чаевые – 1 шиллинг 6 пенсов. Дежурному по станции в Литтл Моллинге за то, что никто не украл автомобиль, – 1 шиллинг. Итого: 1 фунт 5 шиллингов 8 пенсов. Да за такие деньги можно сделать перманент.

Но Сильвия любит, когда он подстрижен. Чем бы она ни занималась – читала, шила, ставила цветы в вазу или любовалась золотой рыбкой, при его появлении она, не оборачиваясь, могла угадать, что он подстригся, или повязал ее любимый синий галстук, или надел фланелевую рубашку, еще более ею любимую, или пользовался новым кремом для бритья, или выкурил утром сигарету. Она обладала шестым чувством по отношению к мужу во всем, что было доступно ощущениям. Ничто физическое в Реджинальде Уэлларде не ускользало от ее внимания.

Реджинальд задним ходом вывел “моррис” из амбара. Время от времени (каждый раз месяца через полтора после последней попытки) ему приходило в голову, что высшим мастерством было бы загонять машину в амбар задним ходом, а потом, утром, прямо выезжать на ней, но всякий раз эта мысль сменялась прямопротивоположной. Становилось ясно, что мастерство именно в том, чтобы въезжать в амбар, а выезжать задним ходом...

Сегодня утром вышло неважно. Потому что Сильвия наблюдала за ним. Он вдруг ощутил ее присутствие. Обычно Реджинальд сначала выводил автомобиль из амбара, разворачивался и шел поцеловать Сильвию на прощанье. Таким образом, он представал перед ней в наилучшем виде. Во всяком случае, у нее было больше возможностей увидеть его в наилучшем виде. Реджинальд правда, мог по рассеянности, выходя из машины, заглушить мотор и, забыв об этом, пытаться стронуться с места, мог... да мало ли что еще он мог сделать. Но ехать по дурацки задом ему бы уже не пришлось.

Он вылез из машины.

– Я пришел попрощаться.

– Хочешь, я отвезу тебя, – сказала Сильвия задумчиво.

– Правда? Но тогда тебе придется и встретить меня. Ты не устанешь?

Но Сильвия уже сидела за рулем.

– Такой чудесный день, – сказала она в объяснение.

С милю идет частная дорога но с правом проезда, а на расстоянии двух третей мили, в коттедже, куда можно доехать в один момент, живет миссис Эдвардс (мать, а не жена Эдвардса). Миссис Эдварде не встает с постели, но она наверняка скажет Эдвардсу, когда тот вернется вечером домой: “Знаешь, она сегодня куда-то ездила”. Любопытно, любопытно. Переключая скорости, Реджинальд старается действовать как можно осторожнее, но в результате извлекает из мотора неистовый грохот такой силы, что готов дернуть рычаг обратно. Сильвия переключает скорости задумчиво, ее мысли блуждают где-то далеко, взгляд устремлен на дорогу впереди – нет, не на дорогу, думает Реджинальд, наблюдая за ней; на самый дальний конец дороги, туда, где она достигает звезд, или в собственный ее мир, куда никому нет доступа.

Они успевают к поезду (одиннадцать ноль три), который, если бы Реджинальд был один, разумеется, оказался бы воскресным, но сейчас не может разочаровать Сильвию, приехавшую специально посмотреть на него. “Вот я, Сильвия. Я заслышал за пять миль, как ты ведешь машину, тихо, без грохота, который устраивает Реджинальд, и вот, смазав колеса, я спешу тебе навстречу”.

Поезд ждет разочарование, думает Реджинальд. Сильвия не поедет.

– До свидания, дорогая. Спасибо, что отвезла меня.

– До свидания.

– Я вернусь поездом три десять, значит, в четыре сорок пять буду здесь.

Теперь-то три десять обязательно остановится в Литтл Моллинге. Иначе он вполне мог бы проскочить без остановки до Бердона. Возможно, думает Реджинальд, для верности надо бы и на вокзале Виктория сказать небрежно, но громко, что Сильвия будет встречать его. Тогда можно быть совсем спокойным.

Он снова целует ее. Поезд отправляется в путь, разочарованный, разумеется, тем, что Сильвия осталась на платформе, но покорный. Реджинальд машет рукою, затем переходит к другому окну, откуда можно наблюдать, как Сильвия проезжает по мосту над путями... и видит, как Сильвия проезжает по мосту; спокойная, далекая, удивительно красивая.