Двое из многих - [9]
— Знаешь, Пишта, где бы мне сейчас хотелось оказаться?
— Где же, дорогой Имре?
— В нашем родном лесу, в Сарвашке… Там я знаю один родник… Говорят, у нас сейчас на родине революция… Вот бы мне туда!
— Землицы небось захотел получить, а?
— Захотел, Пишта, да еще как захотел! Два бы хольда в Эгеде! У моего брата там крохотный виноградник. Какое вино он давит!.. В двенадцатом году ливни смыли там верхний слой земли… Пришлось ее в корзинах носить… А знаешь как хорошо возиться на винограднике! Окапываешь его, опрыскиваешь, собираешь урожай!..
— Да, поесть жареного мясца, выпить доброго винца, понежиться в объятиях красотки… Вот это да!
— Так-то оно так! В тринадцатом году мой отец арендовал у старого Мойеса два хольда земли. Ну и земля же это была! Одни камни да кочки! Повозились, мы там достаточно. Корчевали делянку, камни выбирали. Когда же мы привели виноградник в порядок, хозяин отказал нам в аренде и стал обрабатывать его сам.
Керечен тем временем внимательно наблюдал за парой букашек, которые медленно ползли по стволу дерева, на котором он сидел.
— Лишь бы только у нас на родине победила революция… Тогда все будет хорошо!
— Думаешь, ее можно задушить? — с тревогой спросил Тамаш.
— У господ большая сила в руках… — задумчиво ответил Керечен.
Оба помолчали. Когда они покидали избу отшельника, оба решили, что ночевать будут не под открытым небом, а в шалаше, но теперь у них для этого не было сил.
— Знаешь, Имре, — тихим надтреснутым голосом проговорил Иштван, — у меня такое чувство, что завтра мы наконец должны встретить людей.
— А почему ты так думаешь?
— Да так. Я помню, как эта местность выглядит на карте. Если мы не очень ушли в сторону, то через день ходьбы наверняка выйдем к какому-то селу.
— Если до того момента мы не помрем с голоду или нас не сожрут волки…
— Не жалуйся! Радуйся, что ночи тут светлые, а то побродили бы мы в темноте по такому лесу.
— Здесь, конечно, лучше, чем на дне Камы.
После недолгого молчания первым заговорил Керечен:
— Если нам посчастливится выбраться из этого леса, нужно жить с умом. Одежда на нас такая, что никто не догадается. Да и на пленных-то мы совсем не похожи. Целых два года я жил среди здешних мужиков, языку их научился. Я с ними смогу договориться.
— Хорошо… А сейчас попробуем уснуть.
Друзья нашли себе удобное место под густым кустом и улеглись…
Сколько они проспали, они точно не знали, а когда проснулись, солнце стояло высоко в небе. Напившись и набрав воды в туесок, Иштван и Имре тронулись в путь.
Шли несколько часов подряд, устраивая пятиминутные перерывы. Ноги дрожали от усталости, но еще машинально передвигались. Сильно уставший солдат может какое-то время идти в строю и спать на ходу. Точно так же со страшным стуком продолжает работать изношенный механизм старой машины… Почти из-под самых их ног нет-нет да выскакивали зайцы, в которых можно было бы бросить топор… Но путники не замечали этого.
Почти ничего не соображая, они брели дальше. Спотыкались, падали, вставали и снова брели, с трудом волоча ноги. Вода у них кончилась, и во рту так пересохло, что даже разговаривать было трудно. Из стесненной тяжелым дыханием груди вырывались лишь нечленораздельные звуки, похожие на хрип…
Сколько они шли, трудно сказать… А сколько же еще нужно идти?.. До самой смерти? А кто их хоронить будет?.. Раз-два… Раз-два… Словно тикают заведенные часы: тик-так, тик-так… Раз-два… Раз-два… Но ведь приходит время, когда у часов кончается завод…
Иштван и Имре свалились на землю почти одновременно.
Иштван, коснувшись земли, потерял сознание и распластался, как мертвый.
Имре оказался покрепче. Пересилив себя, сел и с трудом открыл слипавшиеся веки. В голове бродили обрывки каких-то мыслей. Он плохо соображал, спит он или бодрствует. Руками нащупал под собой сухую щепу. В голову пришла мысль о волках, которым нетрудно будет напасть на них… Дальше он действовал машинально, вернее, действовал уже не он, а инстинкт самосохранения.
Лежа, он нагреб руками сухой щепы, прошлогодней травы и, чиркнув последней спичкой, зажег костер, который сначала сильно задымил, выбросив к небу большой шлейф густого дыма, но все же разгорелся…
На какое-то мгновение Имре подумал о том, что ведь и они сами могут сгореть от этого костра, но сил отодвигаться или погасить огонь у него уже не было. Веки словно свинцом придавило, и Имре погрузился в глубокое забытье.
СРЕДИ ПРОСТЫХ И ДОБРЫХ ЛЮДЕЙ
Максим Степанович Зайцев, зажав между колен сосновый чурбак, заученным движением щепал дранку, которой собирался заново покрыть давно прохудившуюся крышу сарая. Погода как раз благоприятствовала такой работе, и сегодня было воскресенье — можно не спешить.
Вся семья Зайцевых была в сборе. Старшей дочери Анне уже исполнилось двадцать лет. Девка, как говорится, была на выданье. Красивая, черноволосая да голубоглазая. Правда, щеки ее тронуты несколькими оспинами, но они такие маленькие, что их не сразу заметишь. Две другие дочери намного моложе Анны. Им еще положено в школу бегать, но сельская школа теперь работала нерегулярно. Учителей-мужчин всех забрали на фронт, а оставшаяся одна-единственная учительница не в состоянии была наладить регулярные занятия. Так что обе младшие дочери Максима Степановича в школу не ходили и занимались время от времени дома. Правда, все эти занятия состояли в основном из чтения хрестоматии.
Он родился джентльменом-южанином и жил как на театральных подмостках, где был главным героем — рыцарственным, благородным, щедрым, великодушным. И едва началась Первая мировая война, рыцарство повлекло его на театр военных действий…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
15 февраля 1989 г. последний советский солдат покинул территорию Демократической республики Афганистан. Десятилетняя Афганская война закончилась… Но и сейчас, по прошествии 30 лет, история этой войны покрыта белыми пятнами, одно из которых — участие в ней советских пограничников. Сам факт участия «зелёных фуражек» в той, ныне уже подзабытой войне, тщательно скрывался руководством Комитета государственной безопасности и лишь относительно недавно очевидцы тех событий стали делиться воспоминаниями. В этой книге вы не встретите подробного исторического анализа и статистических выкладок, комментариев маститых политологов и видных политиков.
События, описанные автором в настоящей повести, относятся к одной из героических страниц борьбы польского народа против гитлеровской агрессии. 1 сентября 1939 г., в день нападения фашистской Германии на Польшу, первыми приняли на себя удар гитлеровских полчищ защитники гарнизона на полуострове Вестерплятте в районе Гданьского порта. Сто пятьдесят часов, семь дней, с 1 по 7 сентября, мужественно сражались сто восемьдесят два польских воина против вооруженного до зубов врага. Все участники обороны Вестерплятте, погибшие и оставшиеся в живых, удостоены высшей военной награды Польши — ордена Виртути Милитари. Повесть написана увлекательно и представляет интерес для широкого круга читателей.
Сергей Сергеевич Прага родился в 1905 году в городе Ростове-на-Дону. Он участвовал в гражданской и Великой Отечественной войнах, служил в пограничных войсках. С. С. Прага член КПСС, в настоящее время — полковник запаса, награжденный орденами и медалями СССР. Печататься, как автор военных и приключенческих повестей и рассказов, С. С. Прага начал в 1952 году. Повести «План полпреда», «Граница проходит по Араксу», «Да, был…», «Слава не умирает», «Дело о четверти миллиона» и многие рассказы о смелых, мужественных и находчивых людях, с которыми приходилось встречаться их автору в разное время, печатались на страницах журналов («Уральский следопыт», «Советский войн», «Советская милиция») и газет («Ленинское знамя» — орган ЗакВО, «Молодежь Грузии», «Молодежь Азербайджана» и др.)
Книга представляет собой сборник воспоминаний. Авторы, представленные в этой книге, родились в 30-е годы прошлого века. Независимо от того, жили ли они в Советском Союзе, позднее в России, или в ГДР, позднее в ФРГ, их всех объединяет общая судьба. В детстве они пережили лишения и ужасы войны – потерю близких, голод, эвакуацию, изгнание, а в зрелом возрасте – не только кардинальное изменение общественно-политического строя, но и исчезновение государств, в которых они жили. И теперь с высоты своего возраста авторы не только вспоминают события нелегкой жизни, но и дают им оценку в надежде, что у последующих поколений не будет военного детства, а перемены будут вести только к благополучию.