Движда - [13]

— Это ты сейчас с восхищением смотришь? — с настороженной улыбкой спросила Маша.

— С изучением, — ответил Константин и тут же поправился: — пытаюсь постичь...

— Что?

— Н-ну... — не ожидал уточнения Платонов. — Внутренний мир, сочетание его с красотой, да просто понять человека. Профессия у меня такая. Я же журналюга, мне везде свой нос сунуть надо.

— Уже, вроде, сунул, — Маша закончила манипуляции с венами Платонова и собралась уходить.

— А ты откуда знаешь?

— Окна моей комнаты выходят на дом, где все произошло.

— О, так ты все видела? А я-то думал, что тут мистика!

— Я почти ничего не видела. Когда во двор вошли четверо, я краем глаза вас увидела. Подумала — очередная группа выпить пришла. Потом так же между делом заметила, что по улице удаляются двое. Но одному куртка явно не по росту. Заподозрила неладное. Мы вместе с комендантом общежития туда пришли... Извини, у меня еще больные. И если тебе что-нибудь уже успели наговорить про меня, — она посмотрела в сторону Ивана Петровича, — то мало ли, что говорят...

— Дурак ты, Костя, — обиделся вслух Иван Петрович, — я же тебе говорю, она сразу все просекает. Не кичится она своим даром, и кто ты такой, чтоб она перед тобой раскрывалась? Меня вот только подставил.

— Извини, Иван Петрович, исправлюсь. — Константин вдруг хохотнул. — Думаешь, она тебе руки на копчик положит?

— Тьфу! — отмахнулся Иван Петрович. — Ты точно дурак или издеваешься?! Можешь мне не верить, но соседка мне сказала, что даже комнатные цветы в ее доме оживают. Понимаешь? Ей принесут, что завяло, а у нее оживает! Не веришь?

— Почему не верю? Верю, — стал серьезнее Платонов. — Шучу я, не обижайся. Если честно, Иван Петрович, мне даже хочется верить, иначе в этом мире можно родиться и сразу сойти с ума.

— То-то... — пробурчал в потолок Иван Петрович.

11

К вечеру в палату шумно ввалились главред и Леночка Куравлева. Главред еще ничего не успел сказать, как Лена уже начала причитать на манер плача Ярославны, но весьма бестолково. Звучало это примерно так: «кто же тебя, сизого сокола нашего, быстрого ястреба стреножил?!» Платонов даже вынужден был посмотреть, не выросла ли у него по случаю третья, а то и четвертая нога. Но Лена продолжала почти в рифму: «А Степаныча нашего, седого селезня, скоматожили!..»

— Лена, стоп! — скомандовал Максим Леонидович. — Я сейчас от твоего фольклора тоже в кому впаду! Здравствуй, Костя.

— Ну, не могу сказать, что здравствую, но вам желаю...

— Ладно-ладно, все будет нормально.

— Ну да, если не считать, что мы сегодня здесь числимся, как бомжи.

— Это уже не проблема, — Максим Леонидович раскрыл свой кейс и достал оттуда документы, среди которых оказался и паспорт Платонова и его электронные карты, страховые медицинские полиса и даже мобильный телефон Константина.

— О! Откуда?! — изумился Платонов.

— Из ящика моего стола. Старик Бабель, оказывается, попросил секретаря бросить мне в стол конверт со всей этой начинкой. На всякий случай.

— А мне трындел о чистоте эксперимента, — грустно улыбнулся Константин.

— Во всем важна мера. Вы бы еще мужчинами по вызову записались...

— А что, у Кости бы получилось, — вставила Леночка, отчего редактор посмотрел на нее с ироничным состраданием.

— Ну что, надо вас в областную перевозить, — поставил задачу Максим Леонидович. — Вот как быть с Бабелем? Насколько он транспортабелен? Я сейчас пойду к главному врачу, попытаюсь все выяснить...

— Максим Леонидович, — перебил Платонов, — вам, может, покажется мое предложение бредом контуженного, но, я считаю, надо все оставить так, как есть. Просто договориться, чтобы его не отключали от и-вэ-эс.

— Не понял?

— Н-ну... — неуверенно потянул Константин, — скажем так, тут есть возможность... нетрадиционных методов лечения.

Иван Петрович после его слов осуждающе крякнул на соседней койке.

— Бабушка нашепчет? — вскинул бровь Максим Леонидович.

— Я серьезно, — ответил Платонов, — очень серьезно.

— Ладно, — несколько растерялся редактор, — все равно мне нужно к главному. А там посмотрим. Лена, выкладывай пока апельсины-мандирины-соки-моки-колбасу… Корми бомжа.

Леночка стала торопливо выкладывать из пакетов содержимое, но Платонов ее остановил:

— Лен, не надо, лучше позови сюда Маг... — он осекся, — Машу, сестру с поста. Позови-позови, — развеял он ее минутную растерянность, — фрукты потом.

Лена вернулась через пару минут с Машей.

— Что-то нужно, Костя? — спросила Маша.

— Да, — ответил нерешительно Платонов, — знаешь, у меня такое чувство, что вестибулярный аппарат у меня совсем... съехал. Короче, голова кружится, сил больше нет. Ничего, вроде, не болит, а голова кружится так, что хочется зажмуриться и больше не открывать глаза. Ты же можешь мне помочь, — то ли спросил, то ли взялся утверждать.

— Не знаю, — ответила Маша. — Это не от меня зависит.

— А от кого?

— От тебя.

— Что я должен?

— Ну... — теперь уже Маша выглядела неуверенно... — Хотя бы... Для начала произнеси одну простую молитву: «Господи, милостив буди мне грешному».

— Ой, а можно вот без этого?! Без всей этой никчемной символики! — неожиданно для себя взорвался Платонов, испытывая при этом непонятное самому раздражение.