Двести женихов и одна свадьба. Часть вторая - [7]

Личины… Несколько удачных смертей…

От лица отхлынула кровь. Меня сковывал страх. Передо мной убийца! Хладнокровная, жестокая, бессердечная убийца. И сейчас она плетет новую паутину, каждая нить которой опутывает меня с головы до ног. Записки с угрозами наверняка ее рук дело. Пусть Клиф и определил, что писал их мужчина.

– Что вы имели в виду, говоря «несколько удачных смертей»?

– Маша, ты не вчера родилась! – она поднялась и, опираясь на изящную трость, доплыла до бара. Выудила два хрустальных стакана, плеснула в оба немного карей жидкости, кинула кубики апельсинового льда. – Чтобы занять чье-то место, нужно, чтобы это место освободилось. А в лесах так много диких зверей. Несчастные случаи на охоте – не редкость для Тэйлы. Как бы то ни было, для всего Китриджа мы – чета Иолов, которая решила переехать из Айрона в Ортингтон.

Мне протянули бокал, но я видела змею. Кобру, распушившую капюшон, чтобы кинуться на меня в смертельном рывке или, как минимум, рюмку отборного яда.

– Если бы я хотела тебя отравить – сделала бы это давно. Пей.

Не помешает.

Дрожащие пальцы сомкнулись на холодном стекле. Двумя глотками я осушила стакан и резко выдохнула. Горло обожгло, и раскаленный ком медленно скатился в желудок, чтобы раскрыться там огненным цветком. По телу прокатилась теплая волна, закружила голову, но стало легче. Незначительно, но все же.

– Брашни, – женщина отсалютовала бокалом. – Чем-то похоже на бренди. Отлично снимает стресс.

Да уж. Не завидую тем, кто снимает стресс алкоголем. Для них уготовано отдельное место в отделении трансплантологии.

Каково это понимать, что ты совсем не знала людей, с которыми собиралась связать свою жизнь? Хочешь, не хочешь, но Мария Викторовна шла в комплекте с Егором – он очень привязан к матери. До такой степени, что это она выбрала время и место нашего бракосочетания, а я уступила, глядя на слезы старой женщины. Любимого сына отдает, что мне, жалко что ли? Конечно, мне было жалко выходить замуж в старом амбаре на окраине Москвы, но, якобы, сельская свадьба – это сейчас модно. А отправлять невест в другой мир – тоже модно?

И ведь я даже толком не помню момент перехода. Помню стоны из сарая с инструментами, как глянула в щель, подтянутые ягодицы Егора, вбивающиеся между ног лучшей подруги, стонущей не хуже свиней в соседнем сарае. Поначалу я на свиней и подумала, пока не услышала имя своего жениха. Хотела тихо уйти, но наступила на грабли (прямо как в анекдоте, еще и шишку получила тогда!). Меня заметили, попытались успокоить, хоть слез и не было – был ступор. Непонятное отупение и… как ни странно – легкость! Словно я освободилась. Словно решена моральная дилемма, и теперь я не обязана выходить замуж. Помню, бежала куда-то, а потом…

– Как я здесь оказалась? Последнее что помню – кто-то дал мне воды и я…

Подняла взгляд. Ехидна скалилась в ответ, медленно смакуя брашни худыми губами.

– Это была не вода!!!

– Коктейль из барбитуратов и трав с Тэйлы. Капелька магии и твое буйное воображение сделало остальное. С проклятием это было сильно, – засмеялась гадюка. – Нет, правда! Я бы до такого не додумалась. Мы применили ментальное внушение, чтобы в новом мире ты хотела выйти замуж за Егора. Но результат ошеломил!

Получается, все эти мысли и воспоминания о проклятье и Егоровой матери – ведьме – всего лишь плод моей одурманенной психики?

Меня словно по голове огрели.

Пять лет жизни я потратила на борьбу с ветряными мельницами! Я не слушала и не воспринимала ничьи слова о разумности своих действий, потому что была одурманена. И эти потерянные годы – вина старой стервятницы, решившей, что для ее сына так будет лучше!

– Вы омерзительны! – произнесла оторопело.

– В нашем мире это называется целеустремленностью.

Кажется, Мария Викторовна собой гордилась. Она выпятила грудь и вздернула подбородок, словно намеревалась получить нобелевскую премию за целеустремленность, не меньше.

Как ни странно, этот ее глупый вид привел в чувство. Страх исчез и сменился истеричным смехом. Сначала вырвался смешок, потом другой и вскоре я уже безудержно хохотала, глядя на глупое и удивленное выражение лица собеседницы.

– Даже магия не заставила меня стать женой вашего сына! – проговорила в перерывах между смешками.

Мария Викторовна зверела. Она-то рассчитывала на другую реакцию. Но другой не было. За пять лет я устала бояться: что не смогу практиковать и потеряю навыки, что никогда не вернусь домой, что не выйду замуж по любви, что меня казнят… страх стал неотъемлемым спутником моей жизни и стал настолько привычным, что Егорова мать на этом фоне казалась очередной неприятностью не больше. С уровня мирового зла в моих глазах она опустилась до мелкой пакостницы. Настолько беспомощной, что даже лекарствами и магией не смогла женить своего сына на мне.

– Не справилась магия – поможет шантаж! – прорычала она, стукнув стаканом о столешницу.

– А дальше что?

– Счастливый брак! – она гавкнула так, словно готова осчастливить нас насильно.

– Мария Викторовна, этот брак был обречен с самого начала! Я не люблю вашего сына и вряд ли любила когда-то.

– Стерпится, слюбится! – выплюнула она. – Отец Егора тоже не горел желанием, и вот результат – двадцать лет брака!