Двести женихов и одна свадьба. Часть вторая - [8]

– И от такого счастливого брака он повесился! Еще долго продержался, замечу!

– Это не связано, к тому же…

Сэр Эдгар вошел в кабинет без стука и прервал мысль старой карги. Везти столик с угощениями самостоятельно было разумно. Или он догадывался, о чем пойдет разговор между мною и, так сказать, леди Иол?

– Мама, мы же договаривались сделать все мягко! – упрекнул он, закрывая двери. – Тебе капучино с шоколадом, как ты любишь? – спросил он меня после паузы.

Капучино? Серьезно?

– Возможно, так тебе будет легче все принять, – понимающе кивнул Эдгар и покрутил кольцо на указательном пальце. Крупный камень сверкнул, рассыпал искры, которые отозвались желтой рябью и сняли иллюзию, сталкивая меня лицом к лицу с человеком, что однажды разбил мне сердце. С человеком, который когда-то был для меня почти родным.

Зеленые глаза смотрели с теплотой и любовью. Искренне. Неподдельно. Не так как смотрел Эдгар, а так как умел только Егор. Чувства к нему вспыхнули вновь, но помутнение быстро прошло, стоило вспомнить, что он сделал, и где я после этого оказалась.

– Маш, не смотри так, будто у меня во лбу третий глаз.

Он толкнул столик внутрь и протянул мне высокий стеклянный стакан с пышной пленкой, усыпанной тертым шоколадом.

Нет. У него не третий глаз. У него как минимум рога. Как у козла.

– Я все тот же. Ничего не изменилось, – пропел он с ласковой улыбкой. Хуже всего – он, правда, верил в то, что говорил.

– Ты серьезно?!

Баринов поджал губы и сменил тактику:

– Смотрю, жизнь на Тэйле тебя ничему не научила.

– Напротив! Я поняла, что не все мужчины такие мудаки как ты. Есть и нормальные. Как минимум, две сотни.

Взгляд Егора стал жестким. Он резко поставил стакан на журнальный столик, и молочная пенка расплескалась по лакированной столешнице.

– По-твоему это шутки? – Егор смотрел на меня сверху вниз строго, как директор школы на провинившегося ученика. – Ты понимаешь, в какой ситуации оказалась?

На латыни это называется culus. Мы, хирурги, очень латынь любим.

Мария Викторовна сидела, закинув ногу на ногу, пила брашни и смотрела промораживающим взглядом, как кобра перед атакой. У такой ни души, ни совести. Егор раздувал ноздри, сдерживая ярость.

– Давай посмотрим. Мой бывший – псих, а мать его – убийца. О да. Кажется, я примерно понимаю глубину задницы, в которой оказалась. Скажи. Вы Иолов вместе убивали, или это хобби твоей матери? По понедельникам прикидываться участливой свекровью, а по воскресеньям душить кошек в подворотне и подстраивать несчастные случаи ни в чем неповинным людям?

Егор посмотрел на мать, но та невозмутимо пожала плечами.

– По-твоему мы пробовали – не получилось. Теперь попробуем по-моему. Она слишком много знает. Либо она с нами, либо…

И почему мне кажется, что варианты с «либо» я услышать не захочу?

– Иолы были не так уж и безвинны. Леди Иол наказывала слуг розгами до полусмерти. Эдгар вел разгульный образ жизни и часто бил проституток, а Фэйтон… Тот был алкоголиком и в пьяном дурмане не отличил бы родную мать от демона, – выпалил Егор на одном дыхании.

– Конечно. За это стоило их убить!

– Машенька, – он убрал за уши непослушные каштановые кудри и взял ахматовскую паузу. Ну, чтобы дальнейшие его слова воспринимались более драматично. А я задумалась о другом – о волосах. У Эдгара они по самые лопатки и убраны в хвост. Светлые, почти белые, идеально прямые. А у Егора буйные каштановые кудри. Ему приходится носить удлиненную прическу, иначе он похож не то на алкоголика, не то на электрика, неудачно ткнувшего два пальца в розетку. Может, еще поэтому я не заподозрила в Эдгаре Егора? Да хотя, здоровый человек разве сможет провести такую аналогию? В их поведении не было ни единой общей черты. Разве что Егор тоже предприниматель, но так можно подозревать каждого третьего в столице.

– Я понимаю все это несколько необычно, – продолжил Егор. – Но у тебя нет выбора. Без нашей помощи ты никогда не вернешься домой…

– Во-первых, я знаю, как вернуться домой. Во-вторых, кто сказал, что я хочу этого?

Кобра удивленно повернула голову, а Егор скрежетнул зубами:

– Влюбилась, значит?

– В Китридж. В людей, которые его населяют. В образ жизни. Мне нравится Тэйла, так что, в каком-то роде, даже спасибо. У меня много планов на будущее и проектов, а ваша подковерная возня и все, что вы можете мне предложить, – я поднялась, расправила подол платья и скучающе заявила: – не интересует.

– Сядь! – приказала Мария Викторовна.

– Благодарю, леди Иол, но…

– Сядь, я сказала. И, прежде, чем храбриться, посмотри на это.

Женщина глянула на сына, и кивнула. Тот нехотя подошел к столу и, приложив к замочной скважине кольцо, открыл потайной шкафчик.

– Записки с угрозами можете оставить себе, – старалась сохранить скучающий тон и ничем не выдать страх, но получалось плохо. Надежды, что меня просто так отпустят после увиденного, почти не было.

– Записки? – переспросил Егор.

– Инициатива Кирилла, – отмахнулась гадюка. – Он любит драматизировать. Доставай.

Записки писал Кирилл? Но ему-то зачем мое расставание с Кристианом?

Баринов извлек из ящика папку. Он нервничал и кидал то на меня, то на мать нерешительные взгляды. Вообще, Егор не злодей и никогда таким не был. Мать его, манипуляторшу, раскусила сразу, а вот в нем коварства никогда не замечала. Похотливый самец – это да. Так каждый третий мужик не может удержать коня в узде.