Двести женихов и одна свадьба. Часть вторая - [53]

Кристиан спасать меня не шел. Я допила бутылку вина, съела весь виноград и, когда в вазочке остались только веточки и косточки, уныло вздохнула.

– Что ж, ваше сиятельство! Придет война, попросишь хлеба, а я…

В последнее время с угрозами у меня напряженно, поэтому с чистой совестью (ведь честно ждала же!) и тяжелым сердцем (ведь надеялась же!) легла спать. Это даже к лучшему, я найду другой способ развестись, не подставляя Кристиана. Ведь, если бы он согласился помочь, пришлось бы объяснять, что это так – рабочий момент, чтоб не принимал близко к сердцу или какому другому органу.

Хорошо. Все хорошо. Надо будет попросить Мору письмецо-то забрать…

Сон был поверхностный и нервный. Я вздрагивала от каждого шороха, хрипела, стонала, то укрывалась одеялом, то откидывала его, пока, наконец, не села в кровати. Бесполезно. Выспаться мне сегодня не грозит.

– Не спится? – раздалось из темного угла.

Я сначала кинула туда подушкой (на всякий случай), а потом поняла, что голос принадлежал Кристиану, и подавила позорное желание забраться под одеяло.

– Постель жестковата, – произнесла, отводя взгляд, хотя фигура графа, посеребренная лунным светом, льющимся в приоткрытое окно, была окутана мраком.

– Подушка кажется вполне удобной, – нагло заявил этот самец человека.

– Буду признательна, если вернете.

Его сиятельство поднялся. Серебристый свет упал на его лицо и тело. От игры света и тени Кристиан казался еще красивей, а моя просьба не такой уж и экстравагантной.

– Семейная жизнь не ладится? – холодно поинтересовался граф, взбивая подушку. А точнее – выбивая из нее дух. С ледяным спокойствием на лице, его сиятельство превращал мою подушку в не пойми что.

Придушить что ли планирует?

Я опасливо напряглась, когда граф двинулся на меня с подушкой наперевес. Точно придушит! И будет прав, в общем-то.

Но Кристиан удивил. Наклонился, совершенно не стесняясь того факта, что мои губы почти касались его шеи, и положил подушку на кровать.

Издевается, гад!

От него пахло костром, хвоей и чем-то еще таким, что делало запах до безумия привлекательным. Настолько вкусным и сумасшедше притягательным, что хотелось податься вперед и шумно вдохнуть, коснуться губами его кожи, почувствовать, как его сердце ускоряет ритм…

– Прошу.

Голос графа стал ниже, рождая во мне неприличные желания. Неприличные для замужней женщины, разумеется, а для женщины свободной – самые обычные, здоровые и, даже, полезные!

– Просишь?

– Твоя подушка. Можешь ложиться.

– Уже начнем? – переспросила подозрительно.

– Начнем что? – так же подозрительно переспросил граф.

Так, кажется, это до утра затянется.

– Ты же пришел мне помочь, или я ошибаюсь?

– Что ты хочешь, Джулия? – устало спросил он, присаживаясь на край кровати.

Его пальцы коснулись моих, и от этого мимолетного прикосновения по телу пошла дрожь. Мне хотелось накрыть его ладонь своей, почувствовать его силу, сплести наши пальцы…

– Хочу, чтобы ты помог мне развестись, – заявила, глядя в глаза его сиятельства.

Он усмехнулся.

– Ты говоришь решительно. Так, словно знаешь способ.

– Судя по тону, тебе о нем тоже известно.

– Известно, – Кристиан отвел взгляд.

– И? – мой голос явно сквозил отчаянием.

– Ты уже опоздала. Этот способ возможен, только если брак не консуммирован.

Где там мой подсвечник?

– Отлично, в чем суть? – почти прорычала. В беспамятстве граф мне не поможет. Сначала использую по назначению, а уже потом можно и за подсвечником сходить.

– Ты меня слышала? – внимательный взгляд графа в лунном сиянии опьянял похлеще крепких напитков, в которых, благодаря профессии, я знаю толк.

– Я тебя сейчас ударю за намеки! Не консуммирован он, не консуммирован. Что я должна сделать?

– Изменить мужу и произнести формулу «обет сломан, отрекаюсь от уз».

– Так просто?!

Кристиан усмехнулся.

– Ты бы предпочла выпить слезы девственницы, собранные в пятое воскресенье седьмого лунного цикла?

Подняла бровь, сполна оценив юмор графа, а потом принялась расстегивать пуговицы на сорочке.

– Что ты делаешь?

– Мужу собираюсь изменять.

– С кем?

Даже остановилась от такой вопиющей недогадливости. Притворно оглянулась и пожала плечами.

– Ну, раз уж других кандидатов здесь не наблюдается…

– Джулия, я…

– Если скажешь, что ты не такой или таким не занимаешься, насилие применю. Вот честное слово, возьму и применю насилие. Тебе что, сложно?

– Ты не понимаешь, о чем просишь, – Кристиан устало потер переносицу, отмахиваясь от мысли о моей измене Адриану.

– Я не прошу, – заявила, покончив с тремя пуговицами. Они как назло выскальзывали из-под пальцев, словно маслом смазанные. Принялась за вязки.

Кристиан накрыл мои руки своими, останавливая.

– Джулия. Ты не должна совершать необдуманные поступки, – произнес он ледяным тоном.

– Вот и отлично! Я совершаю очень обдуманный и взвешенный поступок! – прошептала, уверенная в принятом решении как никогда. И это была не только необходимость, хотя и она, конечно, тоже. – Я не поняла, мы будем изменять моему мужу, или разговоры разговаривать?

Граф смотрел мне в глаза так, что сильно рисковал оказаться на лопатках в следующие десять секунд. Как стойко держится! Только ноздри слегка дрогнули и зрачки расширились, когда я провела ладонью по его щеке, тронутой легкой щетиной, прошлась пальцами по шее, ощутив, как яростно пульсирует кровь, опустилась к груди – ощутимо твердой даже через плотную ткань…