Двести женихов и одна свадьба. Часть вторая - [41]

– Вы же не убьете его, – прошептала онемевшими губами.

– Увы. С Гархаллат выходит только один.

– Так отмените все!

– Нельзя, если принял.

– Так какого перегноя вы его приняли?! – осипший голос едва не сорвался на визг.

– Отказ равен бесчестию рода и медленному вырождению магии в нем. Я, конечно, Криса люблю, но не настолько, чтобы обречь своих потомков на такое плачевное будущее.

– Моя жизнь не так плачевна, как может показаться. И я уже проклинаю тот миг, когда переступила порог вашего кабинета!

– Я понимаю, вы, женщины, любите драматизировать. Выпустите пар, можете даже поплакать, но лучше сконцентрируемся на задаче.

Задаче по имени Егор. И как в таком состоянии я должна играть в любовь?

– Если это выше ваших сил – давайте все отменим. Я найду другой способ.

А я буду сидеть дома, смотреть в окошко и плакать по своей искалеченной судьбе? Нет. Спасибо. Жертва уже принесена, так пусть она хотя бы не будет напрасной.

– Нет. Я готова! – заявила решительно.

– Полегче! Мы не на убийство идем. Всего лишь освежим увядшие чувства.

– Как мне это сделать? Не уверена, что в таком состоянии смогу придумать что-то убедительное.

– Мужчины не любят доступных женщин. Но и застегнутые на все пуговицы нас не прельщают. Мы охотники по своей сути. Вы должны дать тонкий намек, чтобы он сам сделал первый шаг.

Я бы ему в глаз дала, да боюсь, после этого у нас уже точно ничего не получится.

Хотя… Побрякушка, которую Егор подарил в том уютном кафе. Ошейник с местным аналогом GPS маячка.

– Я знаю, как это сделать.

– Не сомневаюсь!

Мы с графом обсудили подробности нашего сотрудничества, и первым пунктом стало уничтожение блокнота Кристиана. Как о нем узнал Адриан – вопрос вопросов, но блокнот превратился в пыль и осел на пол серебристой крошкой.

Я не услышала ни слов поддержки, ни слов ободрения, но, когда возвращалась в свой новый дом, чувствовала себя намного лучше. От состояния рыбы, выброшенный на берег, я перешла в состояние рыбы, которую вернули в воду после долгой засухи. Надежда есть, но где-то что-то воняет.

Егор меня не потревожил ни за ужином, ни на вечерней прогулке, которую я устроила в обществе своих горничных. Кто как не местные жители лучше всего знают потайные и самые уютные местечки Айрона? Я ничуть не пожалела о том, что выбралась за стены красивого особняка. Меня познакомили с фонтаном, исполняющим желания, если помочить в нем правую пятку трижды (я помочила, но что-то сильно сомневаюсь, что сработает), увидела парк семи радуг (соответствует названию, там всегда сияет семь ярких радуг на поляне вечного дождя), прогулялась по базару сладостей и прикупила подарки для домашних в «Лавке всего». В этой Лавке и впрямь оказалось все, включая важные зелья Клифорда по проверке супружеской верности. Зелье я тоже прикупила, чтобы Клифу же подарить. И нашла даже туалетный ершик со стразами! Не смогла устоять и не добавить его в свою коллекцию.

Пусть мне удалось немного отвлечься, но Кристиан ни на секунду не выходил из мыслей. Он никак не дал о себе знать. Ему ничего не стоило разорвать разделяющее нас пространство и появиться рядом со мной в любую минуту, но он этого не делал. Может, и к лучшему. Его обязывала метка, а теперь он освободился. Глядишь, одумается, отменит местный аналог дуэли и еще Адриану спасибо скажет.

А вот на пороге дома меня ждал сюрприз. Точнее, ждал дворецкий, а сюрприз стоял в корзине рядом с ним. Огромный такой и шикарный сюрприз, для тех, кто любит миллион алых роз и дешевый пафос. Цветы, аккуратно собранные в огромной плетеной корзине, источали сладковатый аромат. Граф Айрон решил взять меня измором?

– Это принесли с посыльным, – важно произнес дворецкий, протягивая мне плотный бежевый конверт, перевязанный бордовой атласной лентой.

Отпустила горничных домой, а сама присела на лавочку, подышать прохладой вечернего воздуха и прочитать послание.

На трех листах! И нет. Это был не Адриан. Письмо написал Егор. Настолько унылой и отчаянной графомании я не читала никогда. Где-то к середине меня начали терзать сомнения, что писал кто-то другой и самому Егору перед отправкой почитать не дали. Это, пожалуй, даже к лучшему, иначе автору сей графомании понадобилась бы моя квалифицированная помощь… Или услуги моего бывшего жениха, того, который директор крематория. Славные, скажу вам, урны отливает! Сначала меня как-то смущала традиция Ортингтонцев дарить на праздник Великого сна ритуальные принадлежности, а потом ничего – втянулась. Это опять Ортингтонская чопорность. Оно и правильно, с одной стороны. Как-то поспокойней отойти, когда знаешь, что тебя ссыплют в миленькую баночку, а не развеют над каким-нибудь болотом, где единственным свидетелем твоей бесславной кончины станет престарелая жаба.

С Егором всегда так: начинаешь за здравие, а заканчиваешь за упокой.

Он извинялся.

Раз триста за пятьдесят строк и ни разу не повторился. Назвал себя всевозможными уничижительными эпитетами, а уж о количестве нелестных сравнений вообще молчу. Автору этого опуса однозначно стоило выдать премию. После такого подарок Егора не наденет только мраморная статуя. Хотя и у той сердцевина дрогнет, особенно от последней фразы: «уничижительно лобызаю твои чресла, алкая скорого прощения, моя неувядающая латуния!».