Двести женихов и одна свадьба. Часть вторая - [26]

– Молодые желают чего-нибудь еще? – лучезарно спросил он, обнимая серебряный поднос.

А можно вилкой в глаз моему собеседнику, пожалуйста? Ладно, ладно, не так кровожадно, в бедро тоже подойдет.

– Нет, спасибо. Мы позовем.

– Отдыхайте. Ресторан в вашем полном распоряжении!

На стол лег хрустальный колокольчик – красивый, но не практичный аксессуар для вызова официанта, если только не заколдован от падений.

– Маша. Давай начнем сначала, – негромко предложил Егор, накрывая мою ладонь своей.

Перевела на него взгляд и поняла, что ничего не чувствую. На меня смотрел Эдгар, это тоже нельзя сбрасывать со счетов, но даже самый проникновенный взгляд Егора не тронул бы сейчас.

– Красивая вещичка, – я освободила пальцы и взяла в ладони колокольчик. Его грани, пропуская солнечные лучи, рассыпали на скатерть ломаные обрывки радуг. – Пока ее не разобьют. Можно, конечно, склеить, но как прежде уже не будет. Не тот вид, не тот звук, да и вообще…

– Не будет, – с жаром согласился Егор, истолковав мои слова по-своему. – Не обязательно склеивать! Можно переплавить во что-то новое. Еще более прекрасное и уникальное! Просто дай мне шанс.

Внешность сэра Иола сбивала с толку. Жалобный взгляд, способный тронуть сердце похлеще взгляда кота из Шрэка, Егору совсем чужд. Когда-то меня привлекала в нем внутренняя сила, но при этом мягкость. В бизнесе он акула, но так трепетно относился к матери, что меня это тронуло. Казалось милым. Больше не кажется. Особенно, когда узнала его мать получше.

– Тогда для начала сними кольцо. Мы в Айроне, здесь не казнят попаданцев.

Взгляд Егора прорвался даже сквозь личину Эдгаровой внешности: жесткий, цепкий.

– Ты же знаешь, я не могу этого сделать.

Поджала губы и отрезала кусочек блина. Конечно, он не может этого сделать.

– Хорошо. Скольких людей ты убил? – спросила обыденно, отправляя в рот щедро сдобренный джемом блинчик.

У Егора дрогнули ноздри, но больше он ничем не выдал волнения.

– Я понимаю, к чему ты клонишь. Сравниваешь. Знаешь, скольких убил он?

Боевой маг, прошедший войну и десять лет мстивший за смерть любимых? Немало, наверное. Но кто осудит солдата, защищающего родину?

– Предпочитаешь об этом не думать? – самодовольно улыбнулся Егор, прочитав мое выражение лица. Ему это часто удавалось. – А ведь я в отличие от него не убийца.

– Ты хуже. Вовремя малодушно отворачивался, зная, что делают твой брат с матерью.

– Ради великой цели, Маша, и не на такое пойдешь, – Егор отсалютовал бокалом и пригубил морковный сок.

– Набить карманы – великая цель? – я чуть не поперхнулась кофе.

– Зря ты так. Деньги имеют огромное значение во всех мирах. Они даруют власть. Они делают возможным достижение любой цели.

– Мир во всем мире? Гуманитарное благоденствие, бесплатная медицина? – произнесла меланхолично, пожевывая блинчик.

– Если тебе это интересно – пожалуйста. Можешь быть филантропом. С теми ресурсами, что откроет нам разработка магнетиума, мы станем финансовыми богами. Тебе будут молиться страждущие всех миров! Неужели не привлекает? Ну же, Маша, скажи, что тебе это совсем не интересно.

Соврать? Артефакта у Егора нет, но себе самой не соврешь. Какой человек в здравом уме откажется от огромных денег, на которые сможет воплотить свою мечту помогать другим без всяких «но» и ограничений. Больным детям нужна срочная операция? Я могу помочь. Больницам не хватает оборудования? Не проблема. Невыгодные разработки лекарств от редких болезней? Я бы смогла их финансировать! Но цена слишком высока.

– Я не стану марать руки кровью невинных, – выдавила с сожалением. Нас, врачей, учат проще относиться к смерти, понимать, что она – часть нашей работы. Неизменная. Как бы ты ни старался, но выше головы не прыгнешь. Рано или поздно на операционном столе или сразу после операции у тебя умрет пациент. Хуже всего, что через много лет к этому привыкаешь. Констатируешь смерть и идешь дальше. Потому что не имеешь права раскисать. Так и здесь, Егор предлагает пожертвовать малым, чтобы получить многое…

– Мои руки тоже чисты, – с жаром произнес он.

– Разве? – я повела плечом, и Егор заметил, что рана, оставленная от его выстрела, уже зажила. Много же ему понадобилось времени, чтобы это увидеть.

– Это была случайность. Ты же знаешь, я никогда не причиню тебе зла намерено!

Для полноты картины не хватало жалобного взгляда. Но нет, смотрел так, словно сама виновата.

Память подкинула момент, когда Егорова мать душила меня, а Егор отвернулся. А еще вспомнилось свидание моей щеки с его тяжелой ладонью.

– М-гм, – хмыкнула, глядя на озерную гладь. Уж лучше туда, чем на Эдгара. Никак не могу отделаться от ощущения, что общаюсь с мертвецом, ведь сам сэр Иол зверски убит и неизвестно, похоронен ли. Вот тебе и высшее благо. Передо мной опасный человек и давно пора смириться с мыслью, что я его не знаю. Да и не хочу знать.

– Хочешь побывать дома? Увидеть родителей, убедиться, что им… ничего не угрожает?

Звякнула вилка о тонкий фарфор. Я вскинула яростный взгляд и прошипела:

– Только попробуй, Баринов! Если хоть волос упадет с головы моих родителей, я…

– Эй, эй, дорогая, полегче! – Егор рассмеялся и поднял ладони. – Ну что ты из меня монстра-то делаешь? Я всего лишь влюбленный мужчина, который пытается все наладить. Вы, женщины, любите драматизировать, я понимаю. Злись, сколько сочтешь нужным, я потерплю, – он мило улыбнулся и достал из внутреннего кармана камзола бархатную коробочку. – Пусть это станет первым шагом на пути нашего воссоединения.